Метапропаганда как доминирование пропаганды над идеологией, а не наоборот

Советский Союз считался очень идеологическим государством, отсюда его частое рассмотрение как вербально-ориентированного общества. Временами говорили даже о начетничестве как базе, поскольку все занимались цитированием классиков марксизма-ленинизма, которые, конечно, не могли так помогать строительству реальности, как хотелось, поскольку реальность уже была иной, а классики писали о прошлом ее состоянии. Цитирование классиков выродилось в ритуал, которые хоть и был обязательным, но не нес никакой информационной нагрузки. Но ритуалы всегда выполняются, поэтому выполнялся и этот.

Вхождение идеологии во все сферы советской жизни рассматривается как аксиома. Однако все это было не так или не совсем так. Идеология пыталась стать заменителем жизни, поскольку идеологическое — всегда правильно, а реальное — иногда. Более важной идеологией стала пропаганда, поскольку именно с ней сталкивался человек, а с идеологией сталкивались М. Суслов и его подчиненные в ЦК.

Объединение идеологии и пропаганды при ином понимании их соответствия можно обозначить как метапропаганда. По сути, в СССР образовалось не классическое подчинение пропаганды идеологии, а наоборот — пропаганда оказалась сильнее и нужнее, что позволило ей выйти из-под подчинения идеологии. Такова была реальность, хотя формально М. Суслов и его люди продолжали бдить денно и нощно, наказывая и поощряя. Кстати, и Л. Брежнев из всех членов политбюро боялся только М. Суслова.

Охранные функции в СССР вроде бы были на высоте: КГБ смотрела за действиями людей, цензура — за текстами, производители литературы, искусства, кино — за формированием мыслей советского человека. Причем искали уже даже скрытые, спрятанные мысли, поскольку прямо высказать критические мысли было нельзя, искались разного рода намеки.

Но при этом СССР разваливается, и это почему-то не нарушает желания масс, подвергавшихся такой мощной обработке. Они как будто ждали, когда же это произойдет. Ни Северной Кореи, ни КНР из СССР, сохранивших марксизм как идеологию, не получилось. Правда, китайцы исправили Горбачева, когда он сказал, что они тоже идут по пути советской перестройки. Китайские руководители сказали, что они отпустили экономику, но политику не трогали, в отличие от того, что происходило в то время в Союзе.

Монополизм на истину был у советской пропаганды непререкаем. Особенно потому, что других источников истины не было. С одной стороны, это радио, телевидение, газеты, с другой, литература, искусство, кино, с третьей, образование и наука, — все они говорили об одном и том же, правда, разными словами и интонациями. Это был почти бесконечный поток правильных мыслей и слов, всем остальным оставалось только повторять их.

Одним из источников других интерпретаций были, конечно, зарубежные радиоголоса, которые подвергались глушению. Они же удерживали внимание на личностях диссидентов, в противном случае их воздействия не было бы вообще, поскольку они были вне советских медиа. А того, чего не было в советском телевизоре, не могло было быть в реальности.

Источником несогласия были и сами граждане, которые развили в себе мощный инструментарий чтения между строк. Они не были недовольными, как это пытаются представить сейчас, просто у них не было другого выбора. Советская система существовала, когда они родились, и другой не предвидится. Человек не может быть недовольным природой, поскольку она а) вечна и б) не поддается управлению. Такой же вечной была и советская система. Как пелось в популярной песне:

И Ленин — такой молодой,

И юный Октябрь впереди!

Это создавало замкнутый круг, из которого не было выхода.

Активным компонентом воздействия была трансляция веселых и приятных людей с экранов телевизоров. Они пели песни, шутили, рассказывали о великом и могучем государстве. Психологически, видя все это, человек любые недостатки вокруг себя считал исключением, ведь вокруг так все хорошо. Это была продиктовка оптимизма с экрана, побеждающая пессимизм перед ним. Телевизионными глазами он видел более сильную правду, чем та, которая была ему доступна на его уровне. Телеправда была непререкаемой правдой, подкрепленной визуально, а не только вербально.

Это странный феномен визуальных коммуникаций, которые создают как бы «уверенную достоверность» даже в случае художественных коммуникаций. Если сталинское время держалось на радио, печати и кино, то после него базой пропаганды стало телевидение. Причем работали не столько пропагандистские его функции, как развлекательные или развлекательно-пропагандистские. Это то, что потом на Западе развилось в инфотейнмент.

Гигантская машина пропаганды по сути не могла в этой модели читать лекции. Они были в университетах, но представляли собой малую долю государственного воздействия на массовое сознание. Это было мозаичное воздействие, основной поток которого можно обозначить как ПИР — пропаганда + идеология + развлекательность.

Плюс к этому и госпропаганда нуждалась в подпитке финансовой, все издательства, к примеру, приносили очень большие доходы, в том числе и для КПСС. Они должны были поставлять на рынок то, что могло быть продано и куплено. По этой причине приходилось издавать переводы зарубежных детективов, еженедельник За рубежом, да и все типы изданий должны были давать другую информационную и виртуальную продукцию, где как раз идеология должна была быть не выпячена, а спрятана. Никто в здравом уме не купит учебник марксистско-ленинской философии, если ему не нужно ее завтра сдавать.

Идеологически ориентированные слова произносились на красный день календаря, но даже они подкреплялись телевизионным праздничным концертом. И основной праздник состоял не в словах, а в концерте. Ничего плохого в такой день человек не мог увидеть: ни на экране, ни в жизни.

Правда, и цензура в некоторых случаях имеет смысл. Генерал Ф. Бобков вспоминал: «Зачем поощрять к действию? Люди подвержены влияниям. Вот мелкий пример: время от времени стены в Москве покрывались свастикой. А почему? Да потому, что показали по телевидению «Семнадцать мгновений весны». Я и сейчас считаю: не надо подробно сообщать про убийства, про безнаказанность убийц – зачем? По этим же соображениям мы не пускали на экран фильм «Шакал» по роману Форсайта – там очень грамотно была показана подготовка к теракту» [1]. При этом и цензура была не всеохватной. Как вспоминал Л. Кравченко: «раньше цензура кроме районных и многотиражных газет брала на себя всё; кстати, западные разведчики получали самую закрытую и интересную информацию именно из районных газет и многотиражек» [2].

Метапропаганда как объединение пропаганды и идеологии, работавших на разных уровнях, приводило к созданию в головах нужной модели действительности. Все такие модели от религии до идеологии иерархичны, в них определенные идеи и лица являются более равными, чем остальные, как акцентировал Оруэлл.

Советского человека посадили к телевизору, создав ему уютный аналог его жизни. Результат был настолько системен, что не нуждался ни в каких исправлениях. Хорошие герои побеждали злодеев, заводы строились, космонавты отправлялись ввысь, и повсюду перерезались ленточки, возвещавшие об очередной победе советских людей под руководством КПСС. Интересно, как власть довоенная любила летчиков, так власть послевоенная полюбила космонавтов. Не только полет Ю. Гагарина, а и всех других космонавтов порождал всплеск позитивной энергии, направленный на СССР. Вся эта когорта — альпинисты, летчики, космонавты — захватывали то, чего не увидеть земными глазами.

Гагарин, выигрыш в хоккее, футбольные чемпионаты создавали череду социальных побед, которые хотя бы на минуту убирали не-победы бытового порядка. Человек жил победами других людей, ожидая своего личного счастья.

Советская власть хорошо умела играть с торжественными моментами. Прием в пионеры, комсомольцы, военные парады, демонстрации трудящихся 1 мая и 7 ноября, — все они строились по модели завышения социального над индивидуальным. «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой», — пел Вилли Токарев об американской действительности, но это чувство еще сильнее культивировалось в советской реальности.

Интересно, что тут есть параллели с христианскими миссионерами, приобщавших новые народы к вере. У них считалось, что в процессе обращения в христианство следует достичь того момента, когда человек вдруг почувствует внутри себя нечто неземное. И тогда дело сделано. Эта методика была уже у И. Лойолы, и ее изучал С. Эйзенштейн, пытаясь проанализировать в чем сущность пафоса [3].

Телемир был как раз примером пропаганды, но не идеологии. Идеологическое в нем пряталось достаточно глубоко, поскольку строилось на рациональном, отторгаемым населением, зато все близкое зрителю строилось на другом основании — на эмоциональном. Очень сложно сделать идеологический продукт массово интересным. Поэтому телевидение заполнялось отдельно массовым, отдельно идеологическим , создавая такую мозаика для просмотра.

ПИР как сочетание «пропаганда+информация+ развлекательность» оказалась вариантом ментального наркотика для послевоенного советского человека. Он, например, мог смотреть программу Время целиком, чтобы в конце ее увидеть что-нибудь интересное. А заодно он видел и то, что в норме не захотел бы, но идеология требовала. Любому художественному фильму в кинотеатре предшествовала свежая кинохроника. В газете, чтобы прочесть страницы про спорт или фельетон, приходилось перелистывать и политику.

В принципе, конечно, эта система была облегчена тем, что альтернативные источники коммуникации реально отсутствовали. В этой замкнутой системе не было места противоречию, которое могло бы вызвать сомнение в  массовом сознании. В индивидуальном это сомнение могло зародиться, но в целом население видело мир телевизионный как более правильный, чем мир идеологический или мир реальный. Наверное, еще и потому, что в нем не было проблем, он был весь построен из решений.

Россия сегодня смогла сделать тот же ПИР и при наличии этих альтернативных источников, которых нет в мейнстриме, но при желании их можно найти. Она снова усадила население у телевизоров, где не только новости, но даже юмор, как, например, в «Прожектореперисхилтон» несли метапропагандистские цели. Поэтому этот тип передач получил жанровое обозначение актуальный юмор (см. о программе детальнее [4 — 5]). Актуальность же состоит в том, что можно, например, шутить на темы Эстонии, Украины, Беларуси, не затрагивая России.

Причем это не столько юмор тех, кого мы видим на экране, как десяти сценаристов, спрятанных за их словами. Передача продержалась 2008 по 2012. Ее закрыли с подачи «Газпром медиа». К. Эрнст вспоминал: «Это искусственно прерванная песня. Не нами. Николай Сенкевич, который тогда возглавлял «Газпром медиа», использовал более-менее правдоподобный повод, чтобы не отпускать на Первый канал ведущих Светлакова и Мартиросяна» [6 — 7]. Но потом снова вернули.

Примером такого разрешенно-мягкого типа юмора о России являются слова В. Бархатова, автор программы Yesterday Life: «Если вспоминать шутки, то очень смешным был комментарий к фотографии, где два дельфина трутся щеками о Владимира Владимировича Путина: «Дельфины еще раз доказали, что они – самые умные млекопитающие на Земле»» [8].

Модель понятна: не следует трогать грязными юмористическими руками ничего святого. А перечислять это святое нет нужды, оно понятно каждому, хотя список может быть достаточно длинным в зависимости от опыта вспоминающего.

Ю. Сапрыкин говорит о современном российском телевидении: «Это уверенность многих телевизионных людей в том, что телевизор — универсальная машина, с помощью которой с людьми можно делать что угодно. Эта уверенность несколько раз в критических точках российской истории была экспериментально подтверждена. Сначала в 1996 году телевизор выбрал Ельцина президентом, потом выбрал Путина президентом в 2000 году, потом было еще что-то, и, наконец, в 2014 году этот телевизор стал нашим коллективным пропагандистом и агитатором в смысле новой конфронтации с Западом и всеобщего интереса к конфликту на юго-востоке Украины. Очень многие люди перестали жить своей жизнью, главными вещами в их жизни стали Порошенко, Обама и то, как они пытаются насолить простому русскому человеку, в том числе через людей, которые живут на Донбассе. Это была виртуозно проделанная операция, которая эмоционально захватила огромное количество людей. Сейчас, по-моему, мы видим, как эта машина вдруг показывает, что она не всегда одинаково успешно работает. Тебе рассказывают, что никакая пенсия не нужна, потому что, например, Ивану Петровичу 96 лет, а он только собрался жениться, бодро бежит на беговой дорожке, только недавно научился языку программирования Ruby on Rails. Вся жизнь впереди, какая ему пенсия? И сейчас все такие! Такие вещи воспринимаются уже как издевательство, хотя вроде бы это делают те же люди, которые так талантливо разыгрывали предыдущие острые политические сюжеты. У них, действительно, есть уверенность в том, что ЧТО они показывают, тем страна и живет. Показывают, как Прохор Шаляпин разводится со своей… не знаю, с кем-то он постоянно разводится, и в этот момент именно это всех людей и волнует. Показывают, что пенсии платить не надо, и все дружно в этот момент должны сказать: ну, точно, какие пенсии, даже смешно об этом говорить! Но — раз… и оно не работает!» [9].

В чем сложность этого пропагандистского подхода? Дело в том, что его надо все время удерживать в состоянии натянутой струны, для чего все время надо давать доказательства, оформленные визуально и вербально. Все время нужен новый «распятый мальчик» для удержания созданной пропагандой модели ужасов за границами России.

При этом получается, что Россия воспользовалась старой советской метапропагандистской парадигмой. Это модель осажденной крепости, которую все время хотят захватить. При этом одних внешних врагов мало, обязательно нужна пятая колонна. А. Дугин добавил к ней еще и шестую колонну, в которую внес либеральных агентов влияния во власти [10]. Конечно, в этом есть определенная нестыковка, поскольку Россия является сегодня частью капиталистической экономики, ее элита живет на Западе и держит там свои капиталы, а заодно и детей.

Однако с точки зрения Дугина идеологически это все равно враги. Он пишет: «Америка стремится сохранить свою гегемонию, выраженную в форме глобализации: всем народам навязывается единая система правил и ценностей. Россия бросает вызов этой гегемонии. Есть такое понятие — эпистемология, наука о знаниях. Смысл ее в том, что тот, кто управляет знанием, управляет всем, — человек полностью подконтролен той силе, которая устанавливает параметры восприятия действительности. Сейчас Россия находится в эпистемологической оккупации. Речь вот о чем. Существуют зримые признаки оккупации: внешнее управление, отсутствие суверенитета, колониальная администрация, отсутствие вооруженных сил. Но бывает и эпистемологическая оккупация. Когда то или иное общество или страна оказываются в концептуальной или интеллектуальной зависимости от гегемона. Россия живет по либеральной конституции, скопированной с западных образцов, руководствуется либеральными принципами экономики, навязанными нам Западом. Следует либеральным установкам в культуре и образовании. Мы живем в условиях либеральной диктатуры. Если человек не признает нормативов и догм либерализма, он маркируется как бунтовщик. И сегодня можно говорить, что мы имеем дело с восстанием в эпистемологической колонии»  [11].

Несомненно, что экономика сильнее связывает Россию с Западом, чем идеология разъединяет, которой не только нет официально, но и неофициально никто не может сказать, какова она.  Поэтому избран самый легкий путь ее построения — это отрицание того, что имеет Запад, идеология которого тоже существует в телесериалах и бестселлерах.

И тут Россия повторяет Запад своими телесериалами, где, например, происходит война с американскими агентами (телесериал «Спящие»). Причем спящими агентами оказались бывшие студенты МГИМО, сидящие сегодня в разных местах, что одновременно отражает неприятие элитной прослойки. Кстати, и В. Сурков в свое время акцентировал «инаковость» российской конструкции, говоря, что они за «управляемую демократию».

Инструментом всех этих построений и является телевидение. Но чтобы вложить в их головы умные мысли даже ненароком, людей надо удерживать у экрана на постоянной основе. Идеологические лекции с экрана никто слушать не будет. Вот и возникла потребность в ПИРе, объединившим в единое целое  Пропаганду, Идеологию и Развлекательность. Обратим внимание и на то, что собственно реальность в этом подходе носит факультативный характер. От нее могут отталкиваться, но не отражать.

И это достаточно сложная задача, поскольку выстроенную капиталистическую экономику, все результаты которой остаются в руках ограниченной групп из кооператива «Озеро», надо делать в восприятии людей правильной и справедливой. И сложность в том, что она не тянет по справедливости ни на советскую, ни на скандинавскую модели социализма.

Поэтому телевизор призван совершить подмену реального мира пропагандистским, где все пекутся только о благе народном. Телемир побеждает реальность, что научились делать еще в советское время. Только теперь за создание телемира идет огромный поток денег налогоплательщиков.

Все это давно и качественно описывал Д.Дондурей, называя людей, конструирующих все это смысловиками по аналогии с другой мощной кастой силовиков. И вот чем они заняты: «Крупнейшее, вездесущее и самое влиятельное производство современного мира – изготовление массовых, элитарных, групповых и индивидуальных представлений о происходящем – многократно усиливается сетевой природой этой деятельности. Тут в одних случаях есть, а в других нет жесткой организационной системы, штатного состава, закрепленных полномочий, процедур утверждения внедряемых идей. Нет субординации при их утверждении. Наряду с министрами и высшими чинами администрации, генеральными продюсерами телеканалов и знаменитыми ньюсмейкерами действует армия профессионалов «на местах»: ученые и прокуроры, журналисты и бизнес-аналитики, сценаристы сериалов и директора школ. Они делают свою работу как с ангажементом, так и без него» ([12], см. также [13]).

Смыслы — это не факты, это другой более глубинный уровень. С одной стороны, это интерпретации, в результате которых факт получает свой смысл. С другой, это ценности, на которых базируются сами смыслы. За смыслы люди готовы отдавать свои жизни, если их к этому подготовят. Еще легче они будут отдавать за свои смыслы жизни других людей. Мир построен смыслами, великими и низменными. Есть смыслы «обманщики», с помощью которых можно увлечь массовое сознание в бездну, из которой смогут выйти только следующие поколения. И так получается, что наша история все время строится на таком «выныривании» из одних смыслов и погружения в другие, которые на данный момент кажутся более правильными, причем они равномерно распределены между разными поколениями, что и является причиной разнообразных «внутренних» войн.

Смыслы задают для человека осмысленность, а не хаотичность его мира. Они уводят мир от реального хаоса, который тоже в нем присутствует. Или даже сложнее в мире хаоса они выстраивают заповедники осмысленности, поскольку хаос уничтожить нельзя.

Пропаганда делает ментальную операция, заменяя одни смыслы другими, причем делает это незаметно для «пациента». Он в этом время может смеяться над анекдотом с экрана, не понимая, что анекдот этот несет нужный для власти смысл. Причем иногда этот смысл будет нужен не сегодня, а завтра, но для этого его следует запустить уже сегодня.

В одном из своих интервью Дондурей говорил: «Смысловая драма, на мой взгляд, заключается еще и в том, что выдающаяся по своей сложности российская культура с помощью многих совсем не отрефлексированных, невидимых средств в значительной степени табуирует процессы собственного осознания. Направляет наблюдателей по ложному следу, мистифицирует их. Для этого существуют разные техники — поэтому она такая креативная. Российская интеллектуальная мысль — научная, художественная, политическая — оказалась неспособной ответить на испытания второй половины XX века. Не смогла поддержать содержательный переход от жестко феодальной модели Иосифа Виссарионовича Сталина к рыночным, интегрированным в современные международные процессы способам существования. Даже с учетом так называемых «оттепели» и «перестройки». В постсоветское время не предложила какое-либо мировоззренческое обеспечение экономических и политических моделей модернизации — не осознала необходимость культурной перезагрузки. И тем самым отказалась от системного проектного мышления. Не возникло даже желания сопровождать подключение России к общемировым трендам, контекстам, к международному разделению труда и всему остальному, что с этим связано. Не было понимания того, что в связи со сменой строя следует делать с народом, с элитой, с властью, с чиновничеством, с военным сознанием, с образованием — с миллионом разного рода вещей» [14].

И еще: «Телевизор за минувшие двадцать лет по сути запретил развитие. По объему затрачиваемого на коммуникацию с ним времени он занимает абсолютное первое место среди 500 занятий во всех сферах нашей обыденной жизни. Уступает только сну. Каждый человек старше четырех лет смотрит «ящик для глаз» четыре часа в сутки. Это значит, кто-то смотрит 8 часов, хотя кто-то не включает его совсем. Но примерно 125 млн человек — не менее пяти раз в неделю. Итак, потребительское сознание безмерно лояльно системе. Оно так устроено. Вся массовая культура по своим генеральным ценностям является агентом стабильности, отсутствия каких-то оппонирующих власти настроений. Уже два года мы находимся в ситуации эскалации лояльности. Сегодня это одна из основных характеристик социального взаимодействия, составляющая любых коммуникаций»

Мы видим, что всесилье пропаганды таково, что временами именно она диктует действия политикам, а не наоборот. Это все следствие усиления информационного мира в противовес реальному. Отсюда не только постправда и фейк, но и то, что можно обозначить как пост-политика, то есть тип политики, вызванный потребностями не реалий, а  телевидения и его символизаций. Это связано как раз с метапропагандой, поскольку она более близка и понятна населению, чем просто пропаганда. К примеру, телесериал может раскручивать какую-то одну идеологическую характеристику, «выгодную» для него, поскольку он представляет художественную реальность. Пропаганда же вынуждена работать по всему идеологическому спектру.

СССР как вербальная цивилизация, вспомним, что ее подавали как самую читающую в мире, сегодня легко потеряла и чтение, и книги. Конечно, такую подножку подставили постсоветским поколениям  интернет и соцмедиа, но как писал Е. Шварц, что учили всех, «но почему ты оказался первым учеником?».

Потеря книги — это потеря интеллектуального развития населения, но зато это несет возрастание уровня управляемости им. Пропагандистски выстроенный мир всегда системен и правилен, поэтому он легок для усвоения массовым сознанием.

Б. Дубин обратил внимание на ситуацию после 2014, увидев ней следующие особенности: «это перевод существования, вообще-то говоря, всего национального сообщества из реального режима в символический. Когда «он» только вступил на место, еще даже был исполняющим обязанности, Юрий Александрович Левада, оценивая первые действия Путина как и.о., сказал: «Почему он ухватился за символы?! Что, других дел нет?!» Оказалось, что это чрезвычайно важная составляющая режима. Может быть, гораздо более важная, чем собственно реальная составляющая. Мы знаем, что россияне готовы по 10, 20, 30 лет жить с затянутыми поясами ради «большой цели» и в исключительных обстоятельствах. Поэтому мне в год-полтора не очень верится. Проблем у Советского Союза, вступившего в мировую войну, потом вышедшего из нее и потратившего 10 лет хотя бы на какое-то минимальное восстановление жизни, было выше крыши. Но символическая вещь, победа в войне — это штука, которая действовала до сегодняшнего дня и будет действовать дальше» [15].

Система метапропаганды имеет тот же список сакрального, что и идеология. Но говорить она может об этом другими словами. В то же время пропаганда старается говорить теми же словами из-за своей более жесткой сцепки с идеологией. На повторе построена и сама идеология, поэтому она видна за версту, и потребитель информации пытается от нее увильнуть.

Телевидение является главным информационным источником  для российских граждан [16]. Ответ на вопрос, откуда узнаете новости, получился такой: 85% — телевидение, 27% — друзья, родные, соседи, 27% — интернет-издания, 21% — соцсети,  15% — радио, 13% — газеты, 2% — журналы (можно было дать несколько ответов). При этом никто не обращает внимание на то, что все, кроме телевидения, характеризуется дополнительно разноголосицей, а телеящик говорит по основным каналам одно и то же. Наиболее популярными новостными телеканалами названы: «Первый канал» (72%), «Россия-1» (57%), НТВ (44%), Россия-24 (38%). Такая иерархия есть и в интернете: Яндекс-новости дали 29%, а Медуза — только 2%. И 27% не пользуются вообще интернетом. Ежедневно социальные сети посещают 36%, никогда — 40%. Самыми популярными информационно-политическими передачами названы «Вечер с Владимиром Соловьевым» (34%), «Вести недели» (29%), «Итоги недели» (18%). Правда, в основном их смотрят люди старшего возраста.

Правда, данные 2018 года впервые продемонстрировали падение доверия к телевидению: телевидение как основной источник информации упало с 85% к 73%, интернет-издания возросли с 27% до 37%, друзья, родные, соседи упали — с 27 на 18, социальные сети возросли с 21% до 28 % [17].  В продолжение этого возник и такой вопрос: согласны ли вы, что некоторые темы полнее и объективнее освещаются в интернете, чем по телевидению. И здесь по всем темам прошел скачок в сравнении с 2017 г., подтверждающий возросшую необъективность телевидения.

Пресса сразу подхватила это изменение настроений  в обществе [18 — 20]. Для власти это нехороший сигнал, поскольку одновременно рейтинг одобрения деятельности Путина за десять дней обвалился почти на 14%:  с 78% на 14 июня до 64,1% на 24 июня. Рейтинг неодобрения за тот же срок вырос на 10,6%, с 13,9% до 24,5% [21]. Последние данные  ВЦИОМа, более благожелательного к власти, чем центра Левады.

Поскольку телевидение направлено на старшее поколение,

Россия также  использует нетрадиционные каналы коммуникации с молодым населением. Уже не только блогеры, что привычно и в Украине, но и рэперы получают деньги от властей, причем суммы эти могут исчисляться миллионами [22 -25]. Выходят на блогеров, имеющих более ста тысяч подписчиков. Причем с рэперами сотрудничают и за бартер — в обмен на ротацию артиста на телеканалах и радио.

Исполнитель С. Слепаков, который тоже упоминается в таких списках, говорит: «Просто сейчас самое важное направление на телевидении все-таки развлекательное. Мы хотим экспериментировать, расти, делать что-то новое, но наш зритель по-прежнему усталый возвращается с работы и садится в кресло, взяв еду и параллельно разговаривая с женой; он хочет, чтобы что-то такое доброе, знакомое, то, к чему он уже привык или быстро привыкнет, звучало фоном, периодически выступая на передний план, когда у него есть время это воспринимать. Это правила, по которым живет телевидение, ты не можешь сказать: «А теперь давайте погасим свет, замолчим и насладимся шедевром». Это уже будет кино или же интернет, где человек находит что-то конкретное и смотрит по собственному желанию» [26].

Бог и царь телевидение диктует массовому сознанию все. Если телесериал в новых системах типа Нетфликса можно остановить и посмотреть позже,  то телевидение надо смотреть только сразу и сейчас, поскольку записи программ появляются позже, когда обсуждать уже нечего.

Если звучал лозунг «знание — сила», то сегодня он явно поменялся на «телевидение — сила». Стар и млад легко находит там то, что ему надо. Хотя молодежь, уже выросшая в интернет-эру, более прохладно относится телеящику.

Р. Гринберг говорит о том, что приблизило население к телевидению: «Тоталитарное сознание, постсоветский синдром сделали население в огромной мере зависимым от телевидения. Раньше была такая максима: «Если это напечатали в «Правде», значит, это правда». Сегодня в результате опрощения можно услышать: «Я не вру! Это по телевизору показывали…»» [27]. Кстати, об идеологии такого сказать никто не сможет.

Завтрашний день будет другим, но мы всегда несем в себе «хвост» из вчерашнего. По этой причине религия и идеология в тех или иных форматах будут сопровождать нас всю нашу жизнь. Но они не смогут победить естественную тягу к развлекательности. Ведь чем сложнее будет становиться мир, тем большую роль будет играть развлекательность, хотя бы на время уничтожающая эту сложность.

Холодная война одновременно была не войной, а жизнью. Люди не ходили с деревянными винтовками по улицам, они жили, влюблялись, воспитывали детей. Жизнь в каких-то ключевых точках оказывалась сильнее пропаганды. По этой причине соревнование пропаганд постепенно становилось чемпионатом витрин.

И вот здесь вновь телевизионная метапропаганда отмела идеологию, которая проиграла ей начисто. Любые западные новости, любой западный фильм демонстрировали визуально преимущества Запада, хотя вербальный текст новостей мог быть иным.

Причем такие непредсказуемые переходы встречаются более-менее часто. Например, вот действие фильма «Секретные материалы» на выбор профессии: «Согласно исследованию, проведенному в феврале 2018 года фирмой JWT Intelligence, две трети американок от 25 лет и старше, работающих в области науки и высоких технологий, решили получить соответствующее образование, выбрав Дану Скалли как ролевую модель. Более того, согласно выкладкам исследователей, вероятность получения связанной со STEM (Science, Technology, Engineering and Mathematics — «Наука, технология, инженерия и математика») профессии у женщин, смотревших «Секретные материалы», наполовину выше, чем у тех, кто равнодушен к сериалу. Феномен получил название «эффекта Скалли» — и, наверно, это одно из лучших паранормальных явлений, случившихся за всю историю ТВ» [28]. Это при том, что в конце двадцатого века сериал был развлечением для домохозяек, в то время как сегодня это вполне интеллектуальное занятие. И это тот же интересный пример метапропаганды, поскольку никто не может увидеть в этом идеологию, хотя она присутствует в совершенно ином обличье.

Этот ментальный переход от агента к STEM (Science, Technology, Engineering, Mathematics) можно объяснить также тем, что тут сработали не факты, а ценности. Идя просто по факту, этот переход увидеть сложно, поскольку он осуществляется на более глубинном уровне.

Приблизительно так же подается и суть работы главного героя в романе «1984» Оруэлла: «Новостная работа Уинстона демонстрирует тип пропаганды, который представлен широко в романе: распространение лжи как фактов. Статистика, сообщения о войне, исторические записи и т.д. являются не просто лживыми, они неправдивы потому, что известны как ложь.  Однако целью является не просто распространение фактов (или лжи), но распространение ценностей, или ценностных суждений, что пропаганда фактов делает косвенно. Доверяющий читатель Таймс будет верить мнениям не только о фактах, но и о ценностях. То, что люди верят тому, что определенная ложь станет фактом, не самое важное для Партии; важным являются представления, формирующиеся у них по политическим вопросам, в которых их убедили факты. Например. Факты (или ложь, подаваемая как факт) используются для доказательства того, что несмотря на значительные лишения людям сейчас лучше, чем до прихода Партии к власти. И даже этот месседж, который повторяется по всему роману, подчинен более общему месседжу, что Большой Брат хороший и достоин восхищения, если не любви» [29].

В определенной степени перед нами квинтэссенция советской пропаганды, которая, кстати, все сравнивала с 1913 годом, чтобы доказать, как все улучшилось. И для нее продвижение ценностей или смыслов всегда стояло на первом месте.

Чтобы всего этого добиться, власть занималась и занимается укрощением медиа, чтобы мир описывался не так, как есть, а так, как надо. О. Крыштановская замечает по этому поводу: «В целом, политика укрощения прессы была довольно умная. Главное – телевидение. Здесь все должно быть под контролем. В печатных СМИ были оставлены лакуны свободы слова. Власть понимала, что нельзя допускать ошибок советского периода, когда тотальный контроль над средствами массовой информации приводил к обратному эффекту. Система взрывается, если некуда выпустить пар. Это всегда опасно. Нельзя было допустить повышения давления в обществе. Нужно было оставить клапаны, через которые люди могли выпустить свое негодование, излить недовольство. Поэтому зона свободы слова сужалась, но не была уничтожена полностью» [30]. Кстати, сегодня ее вполне можно и сузить, поскольку для выпускания пара остались социальные медиа.

Жесткое удержание картины мира идет с помощью телевидения и печати. Флуктуации возможны только в социальных медиа. Именно поэтому информационные интервенции выборы были сделаны с помощью соцмедиа.

Советский Союз победил прошлое, но не смог победить настоящее, поскольку сквозь западное настоящее было видно будущее в то время как СССР активно погружался в «застой». И телевидение тоже в этом принимало посильное участие, поскольку оно оказалось сильнее идеологии.

Литература

1. Терехов А. Генерал, потерявший страну // www.sovsekretno.ru/articles/id/128/
2. Кравченко Л. СССР разрушили Яковлев и Шеварнадзе // www.fontanka.ru/2010/08/17/080/
3. Почепцов Г. Пропагандистские уроки от Игнасио Лойолы, создателя ордена иезуитов // psyfactor.org/lib/propaganda32.htm
4. Прожектореперисхилтон // ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%85%D0%B8%D0%BB%D1%82%D0%BE%D0%BD
5. Прожектореперисхилтон // lurkmore.to/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%85%D0%B8%D0%BB%D1%82%D0%BE%D0%BD
6. «Прожекторперисхилтон»: вспомнить все за 5 минут // www.sobaka.ru/city/cinema/55368
7. Кто виноват в закрытии «Прожекторперисхилтон» // dni.ru/lifestyle/2017/3/4/363089.html
8. Юмор нового времени // www.sobaka.ru/oldmagazine/glavnoe/5226
9. Сапрыкин Ю. «История с пенсионной реформой выбила какую-то психологическую табуретку из-под ног» // www.znak.com/2018-09-07/zhurnalist_yuriy_saprykin_o_roste_nasiliya_kuhonnyh_protestah_i_kulbitah_propagandy
10. Дугин А. Шестая колонна // vz.ru/opinions/2014/4/29/684247.html
11. Дугин А. Нужно бороться с шестой колонной // portal-kultura.ru/articles/person/64670-aleksandr-dugin-nuzhno-borotsya-s-shestoy-kolonnoy/
12. Дондурей Д. Смысловики могущественнее политиков // www.vedomosti.ru/opinion/articles/2016/06/08/644510-smisloviki-moguschestvennee-politikov
13. Дондурей Д. Российская смысловая матрица // www.vedomosti.ru/opinion/articles/2016/06/01/643174-rossiiskaya-smislovaya-matritsa
14. Дондурей Д. «Сверхценности» опять останавливают Россию? // gefter.ru/archive/14175
15. Дубин Б. Роль всемирного шантажиста в таком объеме Россия никогда не исполняла // www.colta.ru/articles/specials/4792
16. Волков Д. и др. Информационные источники // www.levada.ru/2018/04/18/informatsionnye-istochniki/
17. Каналы информации // www.levada.ru/2018/09/13/kanaly-informatsii/
18. Мухаметшина Е. Вслед за доверием к власти упало и доверие к телевидению // www.vedomosti.ru/politics/articles/2018/09/12/780726-za?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
19. Доверие россияна к телевидению упало // lenta.ru/news/2018/09/13/tv_sorry/?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
20. «Левада-центр»: доверие россиян к теленовостям снизилось на треть за девять лет // tvrain.ru/news/opros-471392/?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
21. Политолог предрек дальнейшее падение рейтинга власти // nsn.fm/policy/politolog-predrek-dalneyshee-padenie-reytinga-putina.html
22. Герасименко О. «Я идеальный человек-Россия»: рэпер Фейс от «Бургера» до Мандельштама // www.bbc.com/russian/features-45440153
23. Кремль заплатил Гнойному за ролик с критикой видеоблогера Соболева. Блогер тоже получает деньги от властей // meduza.io/feature/2018/09/07/kreml-zaplatil-gnoynomu-za-rolik-s-kritikoy-videoblogera-soboleva-bloger-tozhe-poluchaet-dengi-ot-vlastey
24. Морозова О. ВВС: рэпер Гнойный снял клип по заказу администрации президента // snob.ru/news/165403
25. Морозова О. «Ленинград» выпустил клип на песню «Не хочу быть москвичом». В интернете заподозрили в нем рекламу Собянина // snob.ru/news/164667
26. Сулим А. «Россия — это одно сплошное „Фарго“: вечная зима и маразм» Интервью Семена Слепакова — о сериалах, сатире и свободе // meduza.io/feature/2015/12/22/rossiya-eto-odno-sploshnoe-fargo-vechnaya-zima-i-marazm
27. Гринберг Р.С. К чему ведет избыточная сплоченность масс в мирное время // www.ng.ru/stsenarii/2018-06-26/10_7252_lie.html
28. Крылов В. Тайная власть: «Секретные материалы» как символ поколения 1990-х // iz.ru/778541/vladislav-krylov/tainaia-vlast-sekretnye-materialy-kak-simvol-pokoleniia-1990-kh
29. Yeo M. Propaganda and Surveillance in George Orwell’s Nineteen Eighty-Four: Two Sides of the Same Coin. — , Global Media Journal — Canadian Edition. — 2010. — Vol. 3. — I. 2
30. Крыштановская О. Российская элита на переходе // polit.ru/article/2008/07/31/rus_elita/

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» вFacebook