В течение 40 лет элиты как в богатых, так и в бедных странах обещали, что политика неолиберализма приведет к ускорению экономического роста и что доходы будут равномерно перераспределяться таким образом, что благосостояние всех, включая самых бедных, возрастет. Теперь, когда можно видеть результаты, стоит ли удивляться падению доверия как к элите, так и к демократии?

В конце холодной войны политолог Фрэнсис Фукуяма написал знаменитое эссе под названием «Конец истории?». По его словам, падение коммунизма означало устранение последнего препятствия, отделяющее весь мир от предрешенного исхода в виде либеральной демократии и рыночной экономики. Огромное количество людей было с этим согласно.

Сегодня, когда мы видим, как основанный на установленных правилах либеральный глобальный порядок сдает позиции, видим страны, в которых проживает более половины населения мира, возглавляемые авторитарными правителями и лидерами-демагогами, идея Фукуямы кажется странной и наивной. Но она укрепила неолиберальную экономическую доктрину, которая главенствовала на протяжении прошедших 40 лет.

Неолиберальная вера в свободный рынок как самый надежный путь к всеобщему процветанию ныне дышит на ладан. И ладно бы только это. Снижение доверия к неолиберализму и демократии в одно и то же время – не просто совпадение или корреляция. Неолиберализм подрывал демократию целых 40 лет.

Та форма глобализации, которую задавал неолиберализмом, лишала людей и целые сообщества способности управлять важной частью их собственного будущего, как было ясно объяснено Дани Родриком из Гарвардского университета, и как было заявлено мной в книгах «Глобализация: тревожные тенденции” и “Люди, власть и прибыль”. Последствия либерализации рынка капитала были особенно ужасными: если ведущий кандидат в президенты страны с развивающимся рынком потерял бы благосклонность Уолл-стрит, банки бы просто вывели свои деньги из страны. Избиратели в свою очередь были бы поставлены перед тяжелым выбором: спасовать перед Уолл-стрит или получить серьезный финансовый кризис. Создавалось впечатление, что Уолл-стрит обладает большей политической властью, чем граждане конкретной страны.

Даже в богатых странах обычные граждане слышали: «Вы не можете проводить ту политику, какую желаете» — шла ли речь о адекватной социальной защите, достойной заработной плате, прогрессивном налогообложении или надлежащим образом регулируемой финансовой системе — «потому что конкурентоспособность страны упадет, рабочие места исчезнут, ​​и вы пострадаете «.

Как в богатых, так и в бедных странах элиты обещали, что неолиберальная политика приведет к ускоренному экономическому росту и что доходы будут равномерно перераспределяться таким образом, что благосостояние всех, включая самых бедных, возрастет. Однако, чтобы достичь этого, рабочие должны были бы согласиться с более низким уровнем заработных плат, а граждане – согласиться с урезанием важных государственных программ.

Элиты заявляли, что их обещания основываются на научных экономических моделях и «эмпирически обоснованных исследованиях». Что ж, спустя 40 лет итоги налицо: замедление роста, плодами которого в подавляющем большинстве воспользовались очень немногие из числа верхушки. По мере стагнации заработной платы и роста фондового рынка доходы и богатство скорее концентрировались наверху, нежели равномерно просачивались вниз.

Как ограничения уровня заработной платы — для достижения или поддержания конкурентоспособности — и сокращение государственных программ, могли бы способствовать более высокому уровню жизни? Обычные граждане чувствовали, что им продали воздух. Они вполне обоснованно ощущали, что их надули.

Сейчас мы столкнулись с политическими последствиями этого великого обмана: недоверием к элитам, к экономической «науке», на которой базируется неолиберализм, и к развращенной деньгами политической системе, которая допустила все это.

Реальность такова, что, несмотря на свое название, эпоха неолиберализма была далеко не либеральной. Неолиберализм навязал интеллектуальную ортодоксальность, и его стражи были совершенно нетерпимы к инакомыслию. К экономистам, которые имели взгляды отличные от ортодоксальных, относились как к еретикам, которых следует избегать, или, что еще лучше, собрать в нескольких учреждениях закрытого типа. С «открытым обществом», которое защищал Карл Поппер, неолиберализм имел мало общего. Как подчеркивал Джордж Сорос, Поппер признавал, что наше общество представляет собой сложную, постоянно развивающуюся систему, в которой чем больше мы узнаем, тем больше наши знания изменяют поведение системы.

Нигде эта нетерпимость не достигала такой степени, как в сфере макроэкономики, где господствующие модели исключали возможность кризиса, подобного тому, который мы пережили в 2008 году. Когда невозможное произошло, к нему отнеслись так, как будто это было наводнение, которое происходит раз в пятьсот лет — непонятное явление, которое не предсказала бы ни одна модель. Даже сегодня сторонники этих теорий отказываются признать то, что их вера в саморегулирующиеся рынки и игнорирование внешних факторов как несуществующих или неважных привели к дерегуляции, которая и сыграла ключевую роль в распространении кризиса. Теория существует и дальше, благодаря титаническим усилиям привести ее в соответствие с фактами, что наглядно свидетельствует о том, что пагубные идеи, возникая одномоментно, искореняются очень долго.

И если финансовый кризис 2008 года не вынудил нас осознать то, что идея нерегулируемых рынков не сработала, климатический кризис, безусловно, заставит: неолиберализм в прямом смысле слова п положит конец нашей цивилизации. В то же время, совершенно очевидно, что демагоги, которые принудили бы нас отринуть науку и терпимость, лишь усугубили бы ситуацию.

Популярные статьи сейчас

Александр Усик во второй раз победил Тайсона Фьюри: подробности боя

Зеленский встретился с главой ЦРУ Бернсом: война закончится

Маск назвал Шольца "некомпетентным дураком" после теракта в Германии

40 тысяч гривен в месяц и более года на больничном: названы ключевые изменения в социальном страховании

Показать еще

Единственный путь вперед, единственный способ спасти нашу планету и нашу цивилизацию — это возрождение истории. Мы должны воскресить Просвещение и с благоговением поднять знамя его ценностей: свободы, почитания знаний и демократии.

Источник: Project Syndicate, перевод Федора Головко для  «Хвилі»

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook, страницу «Хвилі» в Instagram.