Информация против эмоций: кто побеждает

Успешность всех информационных и виртуальных технологий и продуктов от информационных войн и психологических операций до телесериалов и бестселлеров зависит от умения работать не только с информацией, но и с эмоциями.

Информация и знания это одно, эмоции — другое. Социальные медиа представляют собой «индустрию по продаже и покупке эмоций». Люди не могут оторваться от своих смартфонов и социальных сетей, проводя там все больше времени. Кстати, сериалы лежат в этой же области, и сегодня их выстраивают на достаточно объективной основе реагирования зрителей.

Можно понять это так, что, условно говоря, чем сильнее будет привязан к своему домашнему креслу человек, тем больший поток эмоций извне ему будет нужен. А если будущее предстает сегодня как система, где большая часть населения вообще не имеет работы, то понятно, что такое эмоциональное управление «домашними мозгами» будет очень востребованным.

Эмоционально человек прошлого был борцом за свое выживание. Постепенно мир идет к тому, чтобы сегодняшний человек оказался, условно говоря, «человеком в пижаме». Он получатель эмоций по домашнему адресу.

Холодная война также была индустриальным вариантом порождения и удержания эмоций. Наличие внешнего врага имеет очень сильное эмоциональное воздействие на консолидацию внутри страны. Это активно эксплуатировали кино, литература, искусство, для которых вообще в целях построения сюжета важно наличие «врага», поскольку только во взаимодействии с ним может появиться «герой». Патриотизм также лежит в сфере эмоций победы над врагом. Советский Союз очень серьезно эксплуатировал образ врага в своей внутренней и внешней политике. Порождались, к примеру, плакаты со страшными капиталистами и подписью «оскал американского империализма».

Управление с помощью эмоций несет в себе также и серьезные опасности, что прослеживается в том числе на примере Гитлера [см. тут и тут]. Те, кто управляют своими эмоциями, легко могут управлять чужими, ведя за собой и все население, и отдельных его представителей.

Нарратив создает эмоциональную карту происходящего, задавая причинно-следственные связи между объектами. Исходя из нарратива, возникает деление на Героя, Жертву и Врага, от которого герой спасает жертвы. По этой причине это роль спасителя. Это чисто литературное представление сюжета переносится и на международные отношения. Россия «спасала» абхазский народ от Грузии, а украинский — от фашистов. Глобальный нарратив спасителя пронизывает историю: поскольку любая война должна быть справедливой для того, чтобы получить поддержку своего населения. В войну консервативное крыло граждан начинает максимально поддерживать своего президента. США даже войну в Ираке начали, чтобы  помочь выборам Буша. Россия Крымом и Донбассом поддержала высокий рейтинг Путина.

Эмоции при этом носят более универсальный характер, чем информация и тем более знания, для получения которых придуманы специальные институты общества. Государственные эмоции сознательно культивируются гимном или поднятием флага. Победа в спорте на международной арене несет такие же эмоции.

Можно рассматривать как альтернативные разные эмоциональные модели государства. Сегодня Украина имеет конкуренцию моделей своего прошлого именно из-за высокой эмоциональной нагруженности этой истории.

Адекватное и успешное развитие страны зависит от правильного понимания своего места в мире. Д. Брукс написал в New York Times, что Америка никогда не была Крепостью, а скорее функционировала как Рубеж, поэтому она не нуждается в выстраивании разнообразных границ (от мигрантов, от Мексики и под.), которыми  отличается политика Трампа.

Но интересно, что в этом лежит и разница Украины и России. Россия выстраивает себя как крепость, а Украина всю жизнь рассуждала о транзитной экономике, хотя и не выстроила ее. Роль на рубеже — это была роль Польши в ситуации СССР или роль стран Балтии для Украины сегодня.

В целом, это история открытости против истории закрытости. Закрытость — модель прошлого. Сильный король защищает страну от захватчиков, поскольку чужаки несут смерть.  Модель сегодняшнего дня — это максимальная открытость, позволяющая взять из мира все лучшее, что там есть. Сильная страна может удержать разнообразие внутри себя, слабая — нет.

Закрытые границы уйдут в прошлое в ближайшее время. Страны будут бороться за то, чтобы привлечь к себе чужих, а не закрыться от них. Даже торговля гражданством, как это делает, например, Кипр — это выгодный бизнес, поскольку стоимость гражданства — 2 миллиона евро (необходима или покупка недвижимости или вливание в экономику). Украинские олигархи или миниолигархи уже потянулись туда, неся свои деньги в сторону модели большей открытости.

Художественные произведения и подлинная реальность слабо различимы читателем. В этом случае срабатывает только заранее заданный настрой, что это литература или факт. В случае фактического текста читатели помнят, что именно произошло и в каком порядке, в случае художественного — они запоминают конкретные слова повествования.

Кстати, постправда оказалась точкой окончательного захвата информации в целях управления массовым сознанием. Когда правдой становится все, то мы начинаем отбирать ту правду, которая близко нам эмоционально. Правда становится правильной или неправильной, хорошей или плохой, и каждый имеет возможность избрать ту, которая ему ближе. В первую очередь этим можно объяснить то, что массовое сознание, получая массированную атаки на себя в публичной сфере, может сохранять в себе альтернативные интерпретации событий.

Сегодняшний тип войны опирается как раз на захват информации и преобразование ее в свою пользу. Получая искаженную информацию, противник будет принимать неверные решения. То есть тот или иной вариант обмана продолжает оставаться важной целью войны.

А. Уайтхед в своей книге «Приключения идей» придает особое значение именно эмоциям, когда говорит: «Цивилизация образуется из четырех элементов: 1) образцы (паттерны) поведения; 2) образцы эмоций); 3) образцы верований и 4) технологии. Мы можем сразу снять вопрос о технологии как не относящийся к нашему предмету исследования, хотя все четыре элемента воздействуют друг на друга. Паттерны поведения, в конце концов, сохраняются или модифицируются благодаря паттернам эмоций и верований. Поэтому первая задача религии – это концентрация внимания на эмоциях и верованиях. Что касается верований, имеющих всеобщий характер, для них гораздо легче разрушить эмоцию, нежели вызвать. В каждом очерке приключений идей самое удивительное – это безрезультативность попыток новых общих идей создать для себя соответствующий эмоциональный образец той или иной силы» [Уайтхед А. Приключения идей. — М., 2009].

Эмоциональные связи прослеживаются не только между людьми. Исследование собак, например, продемонстрировало, что раз им удалось «влиться» в совершенно чуждую для них человеческую семью, то это является доказательством наличия сложной социальной компетентности [Miklosi A. The science of a friendship. How dogs became our closest animal companions // Scientific American. Mind. — 2015. — May/June; Yuhas D. Why do we have them? // Ibid.]. Собаки чувствуют человеческое коммуникативное и эмоциональное поведение.

Цивилизация выдает на-гора элементарные, простые эмоции (цирк) и эмоции более сложного порядка (телесериалы). С. Переслегин говорит о сериалах как о культуре образов, которая идет от визуальной среды. На эмоциональных акцентах построены выборы и политическая борьба. Война становится справедливой, если она акцентирует нужные эмоции. Это важно, поскольку несправедливые войны выиграть невозможно, их не поддерживает население, являющееся домашним фронтом. СССР индустриально производил множество эмоций, создавая нужный уровень счастья в стране. Гибель парохода «Челюскин» из трагедии стало победой из-за замены эмоций. Соответственно, эмоции победы должны пронизывать всю национальную историю.

Есть и примеры обратного порядка. В книге, исследующей причины поражения держав оси, в числе прочего акцентируются неадекватные расовые представления Германии и Японии, полагавших, что их расовая чистота позволяет им править миром [Reddit J. Ends, means, ideology and pride: why the axis lost and what we can learn from its defeat. — Carlisle, 2017]. Япония считала, что их расовое и духовное превосходство нейтрализует американское физическое превосходство. Эта расовая идеология, несомненно, была эмоционально сильной, но привела к поражению.

Если удержание неверной эмоции ведет к поражению, то наоборот, насыщение нужными эмоциями ведет к победе. Таким примером могут служить цветные революции, где эмоции протестующих оказываются сильнее эмоций сил правопорядка. Правда, американцы считают, что цветные революции у них не пройдут, так как, с одной стороны, этот термин очень напоминает рекламу косметики, а с другой, он явно выглядит расистским.

Любая информационная кампания (бизнес, война, политика) обязательно будет эмоционально нагруженной. Только так ее месседжи могут войти в индивидуальное и массовое сознание.

Источник: Media Sapiens