Третья часть статьи будет написана в духе непролетарского (в смысле, неклассового и несословного вообще, а человеческого) интернационализма. Кому интернационализм глубоко чужд, ничем не могу помочь, кроме вежливого предложения дальше не читать.
Мне безмерно хотелось бы, чтобы в самоидентификации «национал-демократ» оба слова весили хотя бы одинаково. И если даже Украине судьба однажды превратиться в авторитарное государство, чтобы авторитаризм оказался хотя бы просвещенным. А не мрачной безумной поляной псевдогладиолусов в духе «Записок о кошачьем городе», автор которых, талантливый и просвещенный человек Лао Шэ, был уничтожен хунвэйбинами.
В конкретном контексте войны и господства в обществе ресентиментальных настроений, я не склонен считать происходящее безобидным использованием радикализации, как предвыборной технологии. Люди, которые играли в или за Муссолини и Гитлера тоже считали, что удержат джинна в бутылке. И он станет исполнять их желания. Вышло не так.
Радикализм является следствием плохо проработанной (индивидуальной или коллективной) травмы. Непонятой боли. И поэтому ищет примитивный выход в причинении боли другим. В насилии — физическом, психологическом. Насилие не продуцирует ничего, кроме насилия.
А бездумно нагнетаемые нереалистичные ожидания, в какой-то момент, приводят к фрустрации. Фрустрация вполне может стать фитилем для всего арсенала накопленной агрессии. И тогда, как век назад в разложившейся квазисословной Российской Империи, немногочисленные радикалы способны вырваться на сцену.
Как век назад начал выходить, а на сегодня на этой сцене утвердился «человек массы» (© Ортега-и-Гассет. Восстание масс).
И, да. Такое же предложение не читать автор адресует уж совсем ярым фанатам «гладиолусов». Человекам массы. Имею в виду, конечно, известную фразу Леся Подерв'янського: «Наше общество — это общество ханжей и людей не честных перед самими собой. Потому что мы живем в г@вне, и друг перед другом делаем вид, что это гладиолусы».
Мы не можем (в принципе) победить Путина, пока то, на что опирается Путин, не распознано и не преодолено внутри нас самих, внутри нашего общества. Пока мы не осознали, все более и более, скрытую от глаз обывателя природу явления.
И да, в статье снова будет большой «необязательный» фрагмент о гусях. Как о символе обесчеловечивания, способного заражать одержимостью «человека массы» даже интеллектуалов. Не говоря о не интеллектуалах.
ЧЕРЕПАХИ ДО САМОГО НИЗА
Один из отцов-основателей американской психологии Уильям Джемс как-то выступал на открытой лекции в Гарварде. Тема выступления звучала так: «Можно ли доказать существование Бога?»
Путин признал применение новой баллистической ракеты против Украины
Россия продемонстрировала возможность ядерного удара по Украине, - Defense Express
Зеленский подписал закон о лишении госнаград за пропаганду страны-агрессора
Украинцам обнародовали тариф на газ с 1 декабря: во сколько обойдется один кубометр
После выступления к нему подошла маленькая пожилая женщина и затеяла спор. Она утверждала, что Земля держится на спине гигантской черепахи.
Уильям Джеймс, придерживался на этот счет более продвинутых представлений. Но не нашел, как передать, все то многое, что ему известно.
Потому ограничился, как ему показалось, тотально обезоруживающим вопросом: «Скажите, почему же не падает эта гигантская черепаха?»
На это женщина невозмутимо ответила:
— Там черепахи до самого низа!
Невежество непрошибаемо. Потому что полностью замкнуто в собственной, предельно упрощенной и крохотной, картине мира. Но это остается только проблемой невежества. Пока оно не начинает диктовать.
«В наше время массовый тип, «чернь», преобладает даже в традиционных избранных группах, — писал почти век назад Ортега-и-Гассет. — В нашем обществе есть действия, дела, профессии разного рода, которые по самой природе своей требуют специальных качеств, дарований, талантов. Таковы государственное управление, судопроизводство, искусство, политика. Раньше каждый специальный род деятельности выполнялся квалифицированным меньшинством. Масса не претендовала на участие: она знала, что для этого ей не хватало квалификации; если бы она эту квалификацию имела, она не была бы массой. Масса знала свою роль в нормальной динамике социальных сил.
Если теперь мы обратимся к фактам, отмеченным вначале, мы несомненно должны будем признать, что поведение масс совершенно изменилось. Факты показывают, что массы решили двинуться на авансцену истории, занять там места».
При этом Ортега-и-Гассет вносит важное и тонкое уточнение, отвязывая понятие человека массы от класса или сословия: «В интеллектуальную жизнь, которая по самой сути своей требует и предполагает высокие достоинства, все больше проникают псевдоинтеллектуалы, у которых не может быть достоинств; их или просто нет, или уже нет. То же самое — в уцелевших группах нашей «знати», как у мужчин, так и у женщин. И наоборот, среди рабочих, которые раньше считались типичной «массой», сегодня нередко встречаются характеры исключительных качеств».
Черепахи до самого низа вполне подходят как метафора, описывающая общество, в котором господствует человек масс.
РАДИКАЛЬНАЯ «ЗАЩИТА», КАК БЕГСТВО ОТ СЛОЖНОГО МИРА И ЕГО ВЫЗОВОВ
Автор был готов уже прямиком перейти к обещанной читателю второй пирамидке Путина. Но тут появилось весьма хорошее «интеллектуально-пессимистичное» :) интервью философа и психолога Олеся Манюка. И возник соблазн захватить еще сколько-то глубинного пласта.
Потому что то, с чем мы имеем дело в России (и в Украине, и на Западе тоже) не является заметным для большинства украинцев явлением. И не является простым явлением, от которого можно отделаться короткой констатацией.
Олесь Манюк рассказал о надвигающейся невидимой катастрофе, пока не материальной, экзистенциальной. О финале смыслов, превращенных наступающей нелинейной реальностью в «белый шум». Об отмене метафизических философов. И еще, про схлопывание представления о том, что смыслом может быть только безграничное (Sub specie aeternitatis, с точки зрения вечности). И что оно трансформировалось в не выходящее за границы локального, физического существования.
«Человечество начало радикально защищаться» (от вечного — Прим. авт.) , — заметил Олесь Манюк.
И тут я понял :), что в контексте статьи эти темы затронуть более чем интересно.
Примерно год назад автор цитировал в материале на «Хвыле» работу «Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов» Джона Стайнера (John Steiner). О том, что она дает ценный материал для понимания происходящего с Россией. Происходящего как сейчас, так и века назад. И о том, что специфическая защитная организация России, ее многовековое пребывание в «психическом убежище», по сути, привело к войне с Украиной. Оно же подталкивает, столкнувшиеся с экзистенциальным вызовом, российские властно-силовые элиты к внутренним репрессиям.
К примеру, генерал-депутат, член комитета Госдумы РФ по обороне Гурулев, чей дед был при Сталине репрессирован и отсидел 9 лет, намедни предложил воссоздать понятие «враг народа». В его искаженной картине мира он таким образом «защитит» государство. Хотя очевидно, что в современном мире такое может привести только к деградации. В современных передовых армиях и обществах упомянутая Гурулевым дисциплина достигается НЕ потому, что кого-то объявляют «врагом народа». Но при взгляде из «психического убежища» травма будет снова и снова запускать тот же сценарий. Если выйти вовне и привнести ценное страшно, значит надо отыгрывать старое снова и снова.
И мы, конечно, можем увидеть, что происходит, когда ни из истории семейной, ни из истории страны (где «вся история страны — история болезни» © В. Высоцкий) не могут сделать адекватных выводов. Вместо этого, по сути, делается бессознательная попытка «переписать» болезненную историю, перепрыгнув из «слабой», уязвимой роли потомка врага народа в якобы «сильную» роль того, кто карает сам.
Здесь мне подумалось о комментарии политического психолога Олега Хомяка во время недавнего эфира на Youtube-канале Юрия Романенко. Он обратил внимание на то, что акцент в нашумевшем посте Министра образования и науки Украины на защите — это слабая позиция.
Во многих случаях, связанных с радикализмом, мы имеем, по сути, поразительно похожие случаи с травмирующей историей. И с последующим бессознательным стремлением любой ценой «защитить» то ценное, что невозможно было защитить от произвола когда-то. И... с попыткой сделать это же, «переписав» историю и просто перевернув роли. Защищать репрессируя, а не способствуя выходу из убежища и развитию. Не стремясь перерасти сам паталогичный характер взаимодействия с реальностью, поступать иначе, чем вел себя репрессирующий.
Стайнер квалифицировал такие попытки как бегство. В данном случае, от того мира и тех вызовов, которые преодолевают постсоветские страны.
Вкратце напомню, о чем пишет Стайнер:
«Препятствия в поддержании контакта и препятствия на пути прогресса и развития взаимосвязаны... Аналитик наблюдает психические убежища как такие душевные состояния пациента, в которых тот «застрял» и пребывает в изоляции, вне досягаемости...
Обеспечиваемое убежищем облегчение достигается ценой изоляции, застоя и отступления... Иногда, когда пациент распознает фатальный характер ситуации, убежище ощущается как мучительное место, но гораздо чаще оно представляется как место приятное и даже идеальное... В любом случае пациент старается остаться в нем, предпочитая его другим, еще худшим состояниям, альтернативы которым он не видит.
У большинства пациентов наблюдается определенное движение, когда они со всеми предосторожностями показываются из убежища... В некоторых случаях в эти периоды выхода из убежища возможно истинное развитие, и такие пациенты способны постепенно снижать свою склонность спасаться бегством».
КУЛЬТУРА ОТМЕНЫ ДУШИ
Не так давно, мне написала женщина по поводу терзающего Украину, уже за пределами всякого здравого смысла, языкового вопроса: «Как из этой ограниченности ума выходить?.. Нуждаюсь, чтобы эти вопросы вышли на поверхность, особенно в описанном вами контексте. Но сама не говорю и не пишу об этом, чтобы не селить смуту в отношениях и в итоге так и не добиться ничего».
Автор предложил выходить из этой «ограниченности» (можно в духе Кришнамурти назвать «обусловленностью») через осознание ценностей более высокого порядка. Т. е. ценностей, лежащих в человеческой природе глубже. Технически — поразмыслить (помедитировать на коане, не суть :)) над тем, что именно сделало человека человеком.
Как бы мы узнали, в какой момент человек стал человеком? Возможно, по эпизоду, где одно существо повело себя по отношению к другому существу действительно по-человечески. Что этим новоявленным человеком двигало? Дальше остается только задаться вопросом, существовали ли в тот момент языки в современном их понимании :)
Еще автор заметил, что из таковой ограниченности должны были бы захотеть выйти избиратели, тогда пришлось бы захотеть :) выйти политикам и чиновникам. Но для этого всем должно захотеться относиться к другим людям по-человечески. А это ведь непросто?
Если с интеллектом пессимистично, остается воля, — резюмировал вышеупомянутый эфир Олесь Манюк.
Я хочу вступиться за третий компонент. За душу. Мы увидим дальше, что развязывающий войну, или мусорящий в Википедии, или ощипывающий гусей могут иметь и интеллект, и волю. Вопрос в том, о чем они в этот момент «забыли».
Отмена вечности как ориентира, упомянутая Олесем Манюком, с моей точки зрения равносильна отмене души (чем бы мы ее ни считали и как бы ни называли, например, глубинным Я).
Это не может не волновать автора, как психолога. Не только потому, что само слово психология — производная от слова душа. В постхристианском (или пока еще христианском?) мире технически вы можете попытаться отменить даже Бога, или присвоить его имя себе любимому. Но вы не можете безнаказанно отменить душу. Безнаказанно для вас и для человечества.
Системы, прошедшие через тысячи лет трансформаций и выжившие — это равновесные системы. Если вы снимаете с чаши весов душу, то что вы на нее положите? Душу в постхристанском мире просто нечем заменить.
В фильме «Апокалипсис» (Apocalypto) о предиспанской Америке один из героев говорит, мол Бог сделал в человеке дырку. И люди постоянно ищут чем ее наполнить. Дальше в «Апокалипсисе» очень наглядно показано, куда это приводит.
Если экзистенциальная «дырка» не заполнена душой, в нее будут бесконечно набивать то, что для цели не предназначено — вещи, статус, формальные ритуалы, жертвоприношения, власть. Ничто из этого не сработает.
Есть ли у украинских чиновников воля? Если брать топов, то у многих явно есть.
Насчет интеллекта... Припоминается цитата какого-то (не вспомню) крупного американского бизнесмена. Он сказал, что на 95% его менеджеры делают то, на что способен выпускник школы. А платят им огромные деньги за остальные 5%. Так вот, думаю, мало кому из украинских чиновников он бы заплатил за эти 5%. Но у топов и интеллект есть. Позиция предполагает.
Как насчет души? Почти каждый дает понять, что у него непрестанно болит душа по поводу фронта. Лично мне трудно понять, как по поводу фронта душа может болеть, а по поводу происходящего в тылу вообще нет. Потому что, в отличие от воли и интеллекта, душа неизбирательна. Она не избирает, и не избирается. Только потому способна объединять, а не делить.
Упоминавшаяся ранее пирамида Путина мало отличается от пирамиды какого-нибудь египетского фараона не только огромной диспропорцией в распределении благ, включая права и привилегии. Она тотально лишена души, бездушна. Потому ей нет дела до громадных пространств, где не осталось никакой этики, кроме «этики» зэка и вохры. И даже эстетики, кроме пресловутой эстетики е@еней. Где и в советские времена массово ели собак (что ментально роднит с тайными поставщиками снарядов и «грозных» преемников Хон Гиль Дона). Ее величие про кости, закопанных в основание Санкт-Петербурга и в Беломорканал. По костям, как по пачке Беломора, эта система и летает.
Пирамида Путина бездушна, и потому воинственна.
Единственный реальный источник мира — это душа. Именно благодаря ей первый, некогда ставший человеком, им все-таки стал. Окситоцин был и у его предшественников, и у окружавших его же соплеменников. Но...
Душу, с субъективной точки зрения автора, не заменит ничто, включая закон или страх. Ни закон, ни страх не остановили Путина, напавшего на Украину, не остановили они и крадущих в Украине, даже во время войны. Не помогут назначение кого-то «врагами народа» и палочная дисциплина. А дисциплинарное общество, призванное остановить войну всех против всех, не удержало от двух мировых и огромного количества локальных войн. И привело к тому, что человечество тратит на оружие $2 трлн. Хотя вливания средств в таких масштабах позволили бы преодолеть практически любые социальные проблемы в мире. То есть, на самом деле сделать шаг к остановке войн.
Но дыра у человека общества потребления (я отношу сюда не только одержимых потреблением, но и одержимых продажами, как товаров, так и разного рода услуг, включая «политические») душой не закрыта. Она заткнута машинами и продуктами их производства.
Да, да, чтобы вооружить, превзойти свои интеллект и волю, человек однажды создал машины. Давняя история. Машины помогали брать неприступные крепости; «машины» помогали преодолевать океаны и континенты; машины, иногда почти с нуля, создавали несметные богатства. Машины теперь создают материальный мир и даже виртуальные миры вокруг нас.
Пирамида Путина, как и пирамида, сформированная Сталиным — это тоже шайтан-машина. Сколько чего и кем ни прикручивалось к конвейеру, как в известном анекдоте, на выходе получаются «Жигули». Но в жертвами вместо бензина и пушкой.
Единственное, чего машины не получили — души. И вот, гигантские возможности мира бездушных машин становятся столь же гигантским соблазном, прокладывая путь к огромной, безоглядной власти.
Если мы соглашаемся устранить из картины мира, из конструкции глубинного мирового порядка, каким мы его хотели бы видеть, душу, машины и соблазн безоговорочно победят. Потому что машины и сильнее, и умнее нас. Либо станут таковыми в самом ближайшем будущем.
В мире до предела материализованном, лишенном всякой путающейся под ногами метафизики... Пресловутые «гормоны счастья» (здравствуй, новый дивный мир) останутся доступны и последнему человеку. Даже если он создаст цифровой сверхинтеллект, подчинит с его помощью весь мир, уничтожит остальных людей и оставит в своем распоряжении кошку или мышку (как «источник окситоцина»). Или пса, как сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат в «Мастере и Маргарите». Попутчика в бесконечном странствии по лунному лучу «грандиозного успеха».
А всего лишь... Всего лишь стоило бы заметить, что душа — единственное, что избавляет, даже наделенного самыми могущественными интеллектом и волей, от одиночества. И даже Ее Святейшество Божественная Интуиция — таинственно улыбающаяся у врат нелинейного мира — в самом сокровенном, открывается только ей, Душе.
ЧУЖИЕ
Автор заметил, что материал слегка растянулся, как аккордеон, заброшенный туристами на пальму. Но потерпите, еще немного. Я хотел бы немного сказать о памяти.
Память, как известно, довольно избирательна. Историческая память избирательна вдвойне. В предыдущей части статьи автор упомянул «ценностный компонент», чье растворение приводит к крушению обществ и стран. Отмена вечного в угоду сиюминутному на длинном интервале ведет к катастрофе.
Есть какой-то формальный парадокс в том, что Дмитрий Павлычко (Дмитро Павличко) в украинской Википедии фигурирует как «український поет, перекладач, літературний критик, публіцист, шістдесятник, громадсько-політичний діяч», а Исаак Бабель как «радянський письменник єврейського походження з України». Тут или в первой формулировке надо что-то менять или во второй.
И если говорить о 1960-х и шестидесятниках в СССР, то сама «Оттепель» родилась из названия повести «радянського російськомовного письменника» киевлянина Ильи Эренбурга. Опубликованной в 1954-й году. Как раз в тот год Павлычко вступил в КПСС, а через год он окажется в ЦК Коммунистического Союза Молодежи Украины.
И вот Павлычко получил Героя Украины, а улицу Эренбурга в Киеве, в разгар полномасштабной войны, по-быстрому, декоммунизировали. В принципе, так же быстро как и «Дружбы народов» (зачем нам таковая дружба?) и «Героев Днепра» — зачем нам память о тех, кто освобождал Киев от нацистов?
Как переименовывают в Киеве — отдельная песня, достойная упоминания, т.к. вполне возможно, связана с историями, упомянутыми выше и ниже.
Например, не так давно, известная безудержной тягой к переименованиям «Европейская солидарность» (ЕС) Петра Алексеевича, попыталась через «Киев Цифровой» протащить переименование Воздухофлотского проспекта в проспект имени себя (формально «проспект ЕС», но это ж как ПоROSHENко, все всё понимают). По итогу выяснилось, и Движение ЧЕСНО об этом сообщило, что 79% из проголосовавших не проживают в Киеве. Просто штрих к портрету пристроившихся к европейской аббревиатуре :)
— Я йду з тобою, Петре, йду з тобов! (© Дмитрий Павлычко).
Трудно апеллировать к здравому смыслу людей, которые нафигачили в украинской Вікіпедії: "На захист заарештованих татарбунарців виступили промосковські інтелектуали: Анрі Барбюс, Ромен Роллан, Ептон Сінклер, Теодор Драйзер, Альберт Ейнштейн, Бернард Шоу, Луї Арагон, Міхай Садовяну, Константин Пархон, Томас Манн і багато інших представників радянської агентури".
И которые попытались «похоронить» философа Сергея Дацюка. В комментариях под постом Сергея, к слову, сказали, что налицо второй в истории задокументированный случай воскрешения. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
Мы имеем дело с ползучим наступлением бездумного, бездушного, примитивного и фальшивого в его основании радикализма, которому глубоко... плевать на людей, на человеческое достоинство, на исторический или ценностный контекст.
И он готов играть всеми возможными красками «восстания человека масс».
Вставлю немаленькую, но важную цитату из интересной статьи Михаила Дубинянского «П'ятдесят відтінків конформізму», написанную после смерти Дмитрия Павлычко в январе этого года. Она не однобокая, сбалансированная.
«Тим часом, покійному класику випало оспівувати більшовицьких вождів ("Що у житті мене зігріва? Леніна думи ясні, Леніна мудрі слова").
Прославляти північного сусіда ("Як добре, що на світі є Москва, моя земля, столиця і надія").
Таврувати національну символіку ("Тож не вдалось огидливим ізгоям вас отруїти жовто-синім гноєм").
Викривати ОУН та УПА ("Та здавалось мені, що не ворони, а бандерівські хижі кати прилетіли в покинуті сторони заховати криваві сліди").
І навіть прославляти учасників афганської війни ("За Україну, за Кавказ, і за Росію, і за новий Афганістан ті хлопці впали").
Горький, Шолохов, Фадєєв, Толстой, Еренбург і навіть Булгаков з його угодницькою п'єсою "Батум": всі вони сприймаються як обслуга людоїдського тоталітарного режиму. Як трубадури кривавого тирана Сталіна, які несуть свою частку відповідальності за його злочини.
Кон'юнктурні твори вкривають їх ганьбою, що її несила змити, і жодної поблажливості щодо літераторів-конформістів і бути не може. Оскільки вони – чужинці.
Інша річ – голова Верховної Ради УРСР Тичина, заступник голови Радміну УРСР Бажан чи лауреат двох Сталінських премій Рильський. Їм нема чого боятися декомунізації. Ніхто не закликає зачинити їхні київські музеї. Попри тезу про радянську окупацію України ніхто не вважає їх зрадниками-колабораціоністами.
Вони – свої. І тому в них бачать талановитих людей, яким довелося співпрацювати із режимом, аби вижити. Хоча в постсталінську добу йшлося вже не про фізичне виживання, а лише про комфортне існування».
Здесь в пору вспомнить о психических убежищах, как способе уклониться от сложного мира. Остаться в инфантильной параноидно-шизоидной позиции, где мир будет поделен на черное и белое. И все белое присвоено себе, а все черное другому или другим. Именно в такую игру играет Путин, не так ли? В том числе, когда курочит и пытается переписать по своему усмотрению сложную украинскую историю. Включая ту, которая пишется сейчас.