Что консерваторам и моралистам нужно знать о семье, сексе и правах человека в современном мире

На эту тему я собирался писать месяц назад, причем исключительно для американской аудитории. Канадские редакторы дружно отвергли посыл, так как тема однополых браков в Канаде уже не актуальна. Проехали. Но в США Верховный Суд все еще разбирался с легальностью браков между представителями одного пола на федеральном уровне. Отдельные штаты уже их признали законными. Так что вопрос о представителях ЛГБТ (лесбиянок, геев, бисексуалов и транссексуалов) еще не везде решен полностью. Украина тут не исключение.

И тут в Киеве прошел “Марш равенства”, которой не только привел к столкновению активистов ЛГБТ с праворадикальными радикалами, но и поднял бурю мнений в сетях. Можно сказать, что своей цели он достиг, так как люди стали активно обсуждать проблему интеграции ЛГБТ в общество. Диалог является началом поиска решения.

Потому что проблема существует, и она не ограничивается членами “Правого Сектора”, а может и просто примазавшимися к нему. Организаторы марша, как оказалось, столкнулись с проблемами уже на стадии подготовки, когда им отказывали в аренде автобусов для перевозки участников акции. После того, как на марш напали, их в некоторых местах им отказывались предоставлять убежище. Все это говорит о проблеме в менталитете общества более глубокой, что идеология правых радикалов. Во многих аспектах общество продолжает жить по понятиям зоны, где четко определены правильные и неправильные типы людей и для которой неприемлемы понятия личной свободы и личного выбора. Иными словами, общество вполне добровольно продолжает жить в тюрьме.

Свободное общество подходило бы к вопросу существования ЛГБТ с другими мерками. Попробуйте ответить на следующие важные философские вопросы, которыми задавались, например, теологи, когда европейцы открывали новые для себя земли с населением, резко отличающимся по виду и поведению от них:

1. Являются ли ЛГБТ (индейцы, негры, китайцы) людьми?

2. Если они являются людьми, могут ли они считаться полноценными гражданами, со всеми присущими гражданам правами и обязанностями?

3. Если да, то вопрос решен. Но если нет, то возникает следующий вопрос: Если представители ЛГБТ не являются полноценными гражданами, то к какой категории их относить – детей неразумных или больных?

Да, да, мы живем в определенном социуме, и ваше “фи” по отношению к кому-либо имеет прямые социальные последствия.

Например, в колониях европейцы имели тенденцию считать аборигенов чем-то вроде детей и считали своей задачей вывести этих детей из их неразумности в европейскую просвещенность, при этом с самыми лучшими намерениями. Результат такой политики оказался очень печальным, На днях Канада признала свою ответственность за то, что происходило в так называемых школах для детей аборигенов, которыми, как правило, управляла церковь. Там стоял такой тюремный порядок, с такой зашкаливающей смертностью и насилием, что индейские лидеры называют это культурным геноцидом. И не без основания.

Долгое время самоидентификация и, тем более, поведение как представителя ЛГБТ считалась либо преступлением, либо болезнью, исходя из мнения тогдашних психиатров, которые считали, что есть определенная норма человеческого поведения, и все, что не втискивалось в ее узкие рамки, считалось опасной девиацией. Мне доводилось читать советские книги по психиатрии, в которых даже оральный секс считался четким признаком ненормальности. Впрочем, та же школа считала, что критика самой лучшей на земле советской власти и роли партии так же указывала несомненные психические отклонения. Примерами такого подхода даже во вполне демократичной Великобритании являются тюремное заключение писателя Оскара Уайльда и приписанное судом “гормональное лечение” Алану Тьюрингу, гению математики, который раскрыл код немецкой шифровальной системы “Энигма” и создал предпосылки для появления современных компьютеров, но, не вынеся последствий такой “терапии”, покончил жизнь самоубийством.

Как ни крути, а вопрос стоит так: Являются ли представители ЛГБТ полноценными людьми и полноценными гражданам? Иными словами, являются ли Александр Македонский, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Петр Чайковский и Элтон Джон полноценными людьми? И если нет, являются ли их достижения и наследство также полноценным? Православная церковь упорно держится за юлианский календарь, введенный Гаем Юлием Цезарем, невероятно любвеобильным товарищем, которого в Древнем Риме язвительно называли “мужем всех жен и женой всех мужей”.

Мне говорят, мол, ну есть же определенная норма? Я вас разочарую, норма – понятие исключительно технологическое, призванное стандартизировать процесс индустриального производства, чтобы все болты ввинчивались во все соответственные гайки. Во всей остальной Вселенной существует статистический разброс. Мир, как мы его испытываем, существует только потому, что в нем отсутствует симметрия, в отличие от искусственного мира гаек и болтов. Как показал академик Сахаров (и это его главное достижение, а вовсе не бомба), во время возникновения нашей Вселенной каким-то образом оказалось больше материи, чем антиматерии, как, по идее, было бы положено, и лишь благодаря этому странному стечению обстоятельств появилось все, что мы видим и знаем. Для описания такой реальности, вместо идеологических понятий правильного или неправильного, хорошего и плохого, используются статистические методы.

Статистика не просто подсчет, а анализ информации. Швеция стала, видимо, первой страной, нынешний успех которой определила статистика. До средины 18 века Швеция, еще со времен викингов, занималась военной экспансией, считая, что по численности населения она сопоставима с основными европейскими государствами, такими как Франция. Ну, примерно, миллионов 20. И тут шведы проводят перепись населения и с удивлением обнаруживают, что у них всего лишь пара миллионов народу. Явно недостаточно, чтобы успешно воевать с Англией, Францией или Россией. С тех пор, судя по моим наблюдениям, статистика в Швеции если не религия, но очень уважаемая наука.

Так вот, статистика дала нам очень четкую концепцию статистического разброса. Если собрать практически любую информацию на определенную тему и выстроить график, как правило, получится форма колокола (bell curve). Примерно так.

Это значит, что при стандартном разбросе информации, 70-80 процентов будет примерно соответствовать определенным параметрам, а примерно 10-20 процентов будет отклонением. Так, например, определили махинации на выборах в России, когда вместо плавного съезда вниз и вверх, кривая неожиданно несколько раз падала к нулю, создавая в пробелы в графике, и вздымалась вверх под прямым углом, что указывало на явные махинации с цифрами. Но в Росси тоже не дураки сидят, отсюда и известные всем 86%. Это статистически правдоподобное значение. Если оно заходит за 90, это предполагает, что все идиоты, больные, мертвые, оппозиционеры и просто ленивые проголосовали за вождя.

Так же распределяется и сексуальность в человеческой популяции. Поведение человека определяется сложной комбинацией гормонов, наследственностью, социумом и строением мозга, и ожидать одинакового поведения от каждого из миллиардов населения земли было бы странно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что 10-20 процентов населения всегда имеет предрасположенность к отношениям, отличающихся от биологической необходимости продолжения рода. Будет также примерно 10-20 процентов социопатов и психопатов. 10-20% талантливых. 10-20% тупых. Так было всегда, и так будет всегда. Везде, Со всеми и всем. Так устроен мир со времен Большого Взрыва. Вопрос — что с этой информацией делать?

Итак, если ЛГБТ люди и граждане, в чем проблема? Интересно, что все сводится к сексу. И выражению сексуальности. Ну, с мини юбками и бикини уже смирились, хотя я еще помню, как в Абхазии шипели на девчонок из нашего пионерского лагеря, посмевших не прикрыть полностью тело. Но проблема ЛГБТ совсем не в сексе, на самом деле. Скажите честно, сколько времени вы лично тратите на секс? Я, при очень удачных обстоятельствах, могу заниматься любовью пару часов. Остальные 22 часа приходится заниматься вещами никак не связанными с сексом: работать, мыть посуду, спать, ругаться с женой, ругаться с детьми, ругаться с соседями, проверять уроки, жаловаться в городскую управу, смотреть футбол, смотреть новости, мыть посуду, мыть пол, мыть голову, менять колеса, покупать еду, покупать штаны, возвращать штаны из-за не того размера, и еще миллион дел, которые никак не связаны с сексуальным предпочтением. То есть, в действительности, речь идет не о сексе. Секс занимает несколько минут в неделю. Или 2 часа в день, откуда я знаю как у вас? Несмотря на то, что образ ЛГБТ основан на впечатлениях от Гей-парадов и просмотра картинок с Интернета, основную часть своей жизни сексуальные меньшинства проводит как и сексуальное большинство — в рутине дня. Ни один человек не живет сексом и не определяется сексом. За исключением порно актеров. Но это уже работа. Мы же не считаем работу токаря или политика сексуальной направленностью. ( Я специально всунул сюда политика! Господа офицеры, молчать!) И мастурбация, не забудьте про самоудовлетворение! Более однополого сексуального занятия не придумаешь! Более того, если люди вообще не занимаются ни с кем никаким сексом, является ли это неким отклонением? Или благословением?

Интересно, что самые безаппеляционные мнение по поводу недопустимости абортов и однополых отношений имеют либо целибатные церковники, либо мужчины, которые сами особо не участвуют в воспитании детей и не считают женщин равными им. Вот этот контингент очень любит “традиционные” семьи и ценности. Что в переводе на современный человеческий язык означает подчиненной положение женщины, закрепленное религиозным законом и традицией. Дело тут даже не в геях, а просто женщинах. Я понимаю, почему мой тезка Ярош такой поборник традиционности. С образом жизни профессионального революционера у него нет времени заниматься своими многочисленными детьми. А ведь деткам кто-то должен вытирать попу, читать на ночь сказки, бегать с ними по врачам, варить манную кашу, искать обувь, мерить температуру и так далее. Если у семьи Яроша нет значительного состояния, то всем этим придется заниматься его жене. И если традиционно мужчина считался добытчиком, а жена — хранительницей домашнего очага, то в советское время ей, помимо очага, еще пришлось ходить на работу. И получается, что традиционное состояние женщины – закрепощение по принципу “кюхен, кирхен, киндер” плюс “арбайтен”, а показной патриотизм, под которым понимается стремление к авторитарному или даже тоталитарному правлению, – прикрытие мужского шовинизма и женоненависничества. Мы не против геев, как бы говорят хранители ими же выдуманных “традиций”, мы против равенства полов вообще, а женщина или гей – нам все равно. Полное равноправие угнетения. При этом вина с угнетателей традиционно переводиться на угнетенных.

Приходиться постоянно слышать, что, мол, ладно, пусть себе будут геи, пусть каждый делает, что хочет, но зачем парадами-то ходить? Я вот парадами не хожу, свою сексуальность не выпячиваю!

Ходи! Кто тебе мешает? Ты ведь не организуешь такие парады своей гетеросексуальности потому, что послание такой акции будет примерно следующее: “Я — представитель подавляющего большинства, меня никто не преследует за то, кто я есть, никто мне не угрожает, мне позволено выражать себя как мне угодно, и даны все гражданские и человеческие права!” Вперед! Но у тебя такой потребности нет, ибо все у тебя в жизни и так неплохо.

Вообще, этот подход к оценке явлений жизни, основанный на тезисе “Но вот я же этого не делаю!”, ущербный сам по себе. Ты много чего не делаешь: не бегаешь 100 метров за 9,6 секунды, не играешь концерты для рояля с оркестром, не пишешь код в “Ассемблере”. Это не значит, что все, что тебе не дано, не имеет место быть. Каждому свое. Усейн Болт и Святослав Рихтер совсем не среднеарифметические представители рода человеческого, но мы их не торопимся сжигать на костре.

Даже вполне толерантные люди и те спрашивают: Зачем выставляться, да еще в такое сложное время? Зачем провоцировать и без того озлобленное население? Не лучше ли постепенно просвещать народ?

И это снова та же попытка винить жертву за то, что она не учла все возможные состояния души насильника. На всю Украину на марш вышло человек 150? Вот это показательно. Среди ЛГБТ сообщества на самом деле царит страх, и не без основания. Поэтому беспокоится, что такие марши расстроят общество, смешно. Это общество как раз просто необходимо расстраивать каждый день, устраивать не дохленькие марши, а карнавалы, как в Нью Орлеане и Рио де Жанейро. Если протестовать против выплаты долларовых кредитов можно до бесконечности чуть ли не каждый день, то неплохо напоминать о равенстве и братстве людей, хотя бы раз в году.

И такой аргумент – тут же дети, они все видят, как это все объяснить детям? Очень просто. Скажите им, что у них плохие родители, которые не в состоянии ни понять, ни объяснить жизнь во всех ее проявлениях. Если вы не можете сказать ребенку, что люди бывают разные, не правильные или плохие, а разные, то как вы говорите с ним о смерти, войне, сексе, лжи, правде, ответственности, коррупции, насилии и любви? Потому что, если вы не говорите о таких вещах, вы плохой родитель, вы желаете за счет несчастья других избежать исполнения своей социальной роли – быть родителем. Понимание порождает уважение и терпимость, невежество – ненависть и насилие. События последних лет как никогда подтверждают это.

И раз уж речь пошла о детях, то и последний аргумент: Как можно разрешать геям иметь или усыновлять детей?

Просто. Если они полноправные граждане, то на общих основаниях.

Но ведь это приведет к проблеме гендерной самоидентификации и психологическим проблемам? Нет, не приведет. Точнее, само по себе нахождение детей в обстановке однополого союза к проблемам не приведет. Проблемные дети в большинстве своем вырастают в бедных и малообразованных семьях, где высоко психологическое напряжение. Естественно, что в агрессивной гомофобной стране напряжение в однополых семьях будет тоже немалым и будет влиять на ребенка. Но, опять-таки, это дилемма агрессора, а не жертвы. А в принципе, физическое и психическое здоровье человека больше зависит от уровня жизни и образования общества в целом, а не только обстоятельствами семьи.

Про гендерные роли в 21 веке и говорить не стоит. После того, как женщины перестали находиться в состоянии перманентной беременности и получили возможность получать образование, все эти старорежимные понятия о ролях перешли в разряд анахронизмов и даже атавизмов. Моя жена — менеджер в большой корпорации, а я, по сути, домохозяйка с компьютером, и никого это не шокирует. Кроме моих украинских знакомых, которые до сих удивленно спрашивают, несмотря на все мои объяснения: “А где твоя жена находит время еще и убирать, и готовить, и стирать?” Но наши дети не теряются в догадках кто мама, а кто папа. Их не дразнят в школе, не третируют на улице. И если бы мы жили в однополом браке, ситуация была бы идентичной. В Северной Америке чуть ли не в трети семей основным добытчиком является женщина, как правило, образованная. И так же будет в Украине.

Дальше — больше. Неподалеку от меня, как оказалось, живет пара транссексуалов. Мое внимание на них обратил 80 летний дед, их сосед, единственный на весь район, чей острый от нечего делать глаз вообще заметил это. Дедуля хихикал, как пацан, который впервые увидел картинку с голой тетей. Он по старинке считал подобные трансформации блажью. Но долгий и дорогостоящий процесс перехода из одного пола в другой не стоит мимолетной прихоти. Внешняя жизнь от этого не улучшиться. Даже в Советском Союзе людям меняли пол. Но при этом им меняли имя, паспорт и место проживания. Им меняли всю жизнь, и мы понимаем почему. А вот тут они не скрывались. И что? До этого я думал, что здоровался с толстой, низкой, некрасивой, пожилой мужиковатой женщиной, похожую на нашу киевскую соседку, продавщицу гастронома. Теперь я здороваюсь с транссексуалом. В нашей с ним жизни ровным счетом ничего не изменилось. Надеюсь, что ему, то есть ей, лучше чувствовать себя в новой, но по прежнему некрасивой шкуре.

Ну, и, конечно, невозможно не упомянуть браки. Вот это предназначалось американской аудитории.

Современное понимание брака появилось вместе с частной собственностью и персональной ответственностью. Кочующим мелкими группами собирателям-охотникам, он особо был ни к чему. Там и так все были родственниками, и собственность была общинной. Но с оседлостью и началом избыточного производства, большая семья трансформировалась в малую, современную и собственность из общей стала личной. Стало важно, кто и чем владеет, и кому это все достается. Институт брака и стал методом учета и контроля прав и ответственности за собственность. Позволю себя процитировать мою же работу “Джазовая импровизация на тему современного корпоративизма”:

“Не стоит забывать, что речь идёт исключительно о семье как функции, в её практическом понимании, для взаимного выживания и возможного продолжения. Современная интерпретация семьи, как юридически оформленного взаимоотношения двух субъектов для определения их прав на доступ к доходам и имуществу супруга, и кому принадлежит дом или ребёнок в случае развода … Современная семья создаётся не из необходимости, а по желанию (любви, прихоти, на спор) и оформляется согласно секулярному закону. Посему все современные споры о допустимости брака между потенциальными супругами, не являющимися одной женщиной и одним мужчиной, кровно не связанных друг с другом, по сути – споры ни о чём. Без необходимости выживания, институт брака, как таковой, в его традиционном понимании, не имеет смысла”.

До 19-го века практически все на свете производилось ручным трудом, в поте лица. Денег, как таковых, у большинства народу просто не водилось, весь обмен шел бартером. Самым важным экономическим ресурсом были люди. Одних только евреев в течение нескольких сотен библейских лет почти полным составом угоняли то в Вавилон, то в Египет, то в Рим. Потому производство детей было не столько для продолжения рода, сколько экономической необходимостью и даже гражданской обязанностью. Так, в Древнем Риме пролетарии занимались исключительно этим, отсюда и сам термин, означающий “производитель потомства”. Дети являлись полной собственностью родителей, с ними было возможно поступать как с любым личным имуществом. Семья была действительно ячейкой и основой общества, поскольку брала на себе все функции современного государства: здравоохранение, образование, социальное обеспечение и все на свете, кроме войны и сбора налогов. Потому, когда религиозные книги поощряли заводить много детей и грозили ослушникам божьими карами, они имели под собой солидное социально-экономическое основание в реальности тех времен. Бездетный человек был потенциальной обузой для общества и создавал проблему с наследованием имущества.

Институт брака также создал предпосылки для неравноправия женщины. Помимо прочего ее социальной функцией становить производство отпрысков. А с учетом того, что детская смертность была невероятно высока, на каждого выжившего, по крайней мере, приходилось 1-2 умерших, то беременной женщина была практически постоянно. Не случайно, что до 20 века выпадение матки было вполне обычным явлением. В таких условиях не то, что эмансипировать, выжить было нелегко. Это и есть традиционный брак, традиционные ценности. Сегодня же это просто желание угнетать других в корыстных целях.

Итак, мы можем убедиться, что вопрос никогда не стоял о правах ЛГБТ сообщества как некой отдельной группы. Вопрос стоит об общих для всех правах человека, правах гражданина, репродуктивных правах и правах собственности. Будем мы продолжать жить по понятиям нашей внутренней тюрьмы, разделяя людей по сортам, как мясо, или начнем жить в человеческом обществе 21-го века знаний?