Геополитическое путешествие, часть 5: Турция

Это четвертая статья из серии специальных репортажей, которые доктор Фридман будет писать на протяжении следующих нескольких недель во время своих путешествий в Турцию, Молдавию, Румынию, Украину и Польшу. В этой серии он поделится  с читателями США своими наблюдениями за геополитической обстановкой в каждой из стран и своими выводами с помощью статей о путешествии в целом и об отдельных деталях.

Мы прибыли в Стамбул во время праздника Курбан-Байрам, который отмечается в память о готовности Авраама принести в жертву своего сына Исмаила, подчиняясь божьей воле, в этот день возносят хвалу Богу, который остановил руку Авраама. Для меня это противоречивый праздник: меня учили, что спасенного Богом сына звали Исаак. Разница между Исмаилом и Исааком – это разница между Агарью и Саррой, между Авраамом и иудеями, и между Авраамом и мусульманами. Эта разница объединяет иудеев, мусульман и христиан. Но она же и сеет раздор между ними.

{advert}

Мусульмане празднуют Курбан-Байрам, принося в жертву животных (овец и другой рогатый скот). Стамбул – современный торговый город, поражающий своим размером. Сегодня, когда мы ехали сюда из аэропорта, мы видели огромные территории, на которых выстроили в  ряд рогатый скот для тех, кто хотел участвовать в ритуале. На улицах было очень много животных и очень много людей. Ритуал жертвоприношения практикуется здесь повсеместно, даже среди менее религиозных людей. Мне сказали, что Турции на первых порах приходилось импортировать рогатый скот из Уругвая. Только подумайте: древний ритуал настолько распространен, что требует поддержки мирового рынка.

Разногласия между странами, внутри них и религиями имеют настолько древние корни, чтобы уже и не вспомнишь, с чего все началось. Но они никогда не устаревают. Турция – это очень древняя нация, стоящая на пороге того, что я называю «начало новой главы». Поэтому конфликты внутри Турции неизбежны, равно как и поиски этой страной своей идентичности и своего места в мире.

Испытание Турции

Турция проявит себя как одна из крупнейших региональных сил нового поколения, по крайней мере, я так думаю. Когда смотришь на быстрый, даже перед лицом мирового финансового кризиса, экономический рост Турции и на ее растущее региональное влияние, становится ясно, что процесс возвышения Турции уже идет полным ходом. Как и ожидалось, этот процесс обостряет внутренние политические противоречия, а кроме того вызывает напряженность в старых союзах и открывает дверь в новые. Это создает беспокойство, внутри и за пределами Турции —  во что превращается Турция, и хорошо это или плохо. Я думаю, это можно обсуждать, но дискуссия не будет иметь большого значения. Трансформация слаборазвитой страны, родившейся из пепла Османской империи, в мощную державу происходит у нас на глазах.

В центре внутренних дискуссий и иностранных обсуждений турецкой эволюции находится ислам.  Внутренняя эволюция Турции имеет результатом создание правительства, которое отличается от многих предыдущих турецких правительств тем, что оно рассматривает себя как представителя в равной степени и исламских традиций, и современного турецкого государства. Иностранные обсуждения затрагивают вопрос о том, насколько сильно Турция отошла от своих традиционных союзов с Соединенными Штатами, Европой и Израилем. Эти две дискуссии связаны между собой.

В настоящее время Соединенные Штаты находятся в состоянии войны с Афганистаном и с Ираком, в конфронтации с Ираном, и любое изменение в позиции мусульманской страны является тревожным сигналом. Но это происходит вне зависимости от США. После Второй Мировой войны турки эмигрировали в Европу, где они не смогли ассимилироваться —  частично по собственному выбору, а частично потому, что европейская система не способствовала ассимиляции. Этот провал ассимиляции вылился в массовое недовольство турками и другими мусульманами в Европе, особенно после 11 сентября, когда мир периодически подвергался угрозе террористических атак. Обоснованно или нет, это сформировало западное восприятие Турции и турецкое представление о Западе. Это один из показателей в турецко-европейских отношениях.

Становление Турции как важной региональной силы, безусловно, заставляет ее пересмотреть внутреннее и региональное отношение к исламу. Это беспокоит местных секуляристов, равно как и жителей других стран, которые чувствуют угрозу, исходящую от турок – или мусульман – живущих среди них, и которых пугает призрак терроризма. Всякий раз, когда появляется новая сила, она несколько дестабилизирует международную систему и провоцирует беспокойство. Возвышение Турции в современном контексте,  усиливает это беспокойство. Новая, могущественная и уверенная в себе Турция, которую видят  все более и более  исламской страной, станет причиной конфликтов, по сути, уже стала.   

Светское и религиозное

Развитие Турции основано на распаде Османской империи после Первой Мировой войны и на создании современной Турции под началом Мустафы Кемаля Ататюрка. Задачей Ататюрка было сохранить ядро Османской империи как независимое государство. Этим ядром были полуостров Малая Азия и европейская часть пролива Босфор. Для Ататюрка первым шагом стало сокращение территории, отказ от всех попыток сохранить Оттоманские области, окружающие Турцию. Вторым шагом было искоренение влияния оттоманской культуры на Турцию как таковую. Последние десятилетия Османской империи принесли много неприятностей туркам, которые видели свою деградацию, происходящую из-за нежелания оттоманского режима проводить модернизацию с той же скоростью, с какой она проходила в остальной части Европы. Бойня Первой Мировой войны сделала больше, чем просто уничтожила Османскую империю. Она подорвала уверенность империи в себе и своих традициях.

Для Ататюрка турецкое национальное  выживание зависело от модернизации, которую он приравнивал к созданию светского общества как основы современного национального государства, в котором ислам стал бы личным делом каждого, а не стержнем государства. Или, что более важно, не явлением, чьи символы могли бы иметь решающее влияние на общественную сферу. Это должно было включить в себя запрет на публичное ношение предметов одежды, ассоциирующихся с исламским благочестием. Ататюрк не пытался оказывать давление на жизнь мусульман в приватной сфере, но ислам – это политическая религия, которая прилагает усилия, чтобы регулировать и личную и общественную жизнь.

Ататюрк старался гарантировать выживание светского государства с помощью военных. Для Ататюрка вооруженные силы представляли собой самый современный элемент турецкого общества и могли бы выполнять две функции. Они могли бы стимулировать турецкую модернизацию и защищать режим от тех, кто попытался бы воскресить Османскую империю и ее исламский характер. Ататюрк хотел сделать еще кое-что – уйти от многонационального характера Османской империи. Ататюрк сконцентрировал Турцию вокруг ее стержня, отказался от управления землями, находившимися за границами Турции и от ответственности за них. После смерти Ататюрка, например, Турция смогла избежать участия во Второй Мировой войне.

{advert=2}

Ататюрк пришел к власти в регионе, по которому прошлась европейская культура, что тогда считалось современным. Идеология европейской интеграции прошла сквозь мусульманский мир, создавая правительства, которые были, как, например, турецкое, светскими на вид, но управлялись мусульманскими кланами, которые регулировали уровень религиозности. В 1970-х годах в регионе началась контрреволюция, целью которой было заново интегрировать ислам во власть мусульманских стран. Самая бескомпромиссная часть контрреволюционной волны преобразовалась в Аль-Каиду. Но светская/ европейская точка зрения, созданная Ататюрком, всегда была в глубоком противоречии с режимами исламистов, которые могут наблюдаться в таких местах, как Иран.

Влияние данного процесса на Турцию было неизбежно. В 2002 году Партия справедливости и развития (AKP) пришла к власти. Это был определяющий момент, так как AKP была не просто светской, поддерживающей европейскую интеграцию, партией. Ее точные взгляды горячо обсуждаются многими как в Турции, так и за ее пределами, под предлогом того, что формальная модернизация этой партии скрывает тайную радикально-исламистскую направленность.

Мы совершили пешую прогулку в Чаршамбе, расположенном по соседству со Стамбулом.  Мне сказали, что здесь живет самое религиозное сообщество Стамбула. Один из секуляристов определил это место как «Саудовская Аравия». Это бедная, но полная жизни община, с большим количеством магазинов и школ. Дети играют на улицах, мужчины собираются в группы по два-три человека, разговаривают и спорят. Женщины носят паранджу и хиджаб. По соседству есть большая школа, где молодые люди изучают Коран и другие религиозные предметы.

Частная школа по изучению Корана в Чаршамбе, районе Стамбула.

Вообще-то это место напомнило мне Вильямсбург (Бруклин) моей молодости. Вильямсбург был населен хасидскими евреями, йешива, на улицах играли дети, а мужчины  разговаривали около своих магазинов. Чувство общины и осознание того, что я был изгоем, оживило яркие воспоминания. В связи с этим  я должен отметить, что это показывает, как много общего у этих общин. Но, факт – то, что общность жизни по соседству с бедными, религиозными городскими жителями не положила начало преодолению принципиальных различий – и важно – религий, которых они придерживаются. 

И все-таки поездка в Чаршамбу разъяснила мне проблему, которую AKP или любая другая партия, планирующая управлять Турцией, будет вынуждена решать. В Стамбуле есть крупные районы, которые являются европейскими по ощущениям и по ценностям, и это очень важные районы. Но также существует Чаршамба и поселки Анатолии (азиатская часть Турции), и они обладают уверенностью и напористостью, которые нельзя игнорировать в современных условиях.

Некоторые секуляристы серьезно обеспокоены тем, что AKP намеревается установить шариат. Это беспокойство особенно распространено среди интеллигенции и научных слоев. Я обедал с врачом, который имеет глубокие  турецкие корни, и он сказал мне, что собирается иммигрировать в Европу в случае, если AKP продолжит двигаться в том направлении, в каком она двигается сейчас. Я не могу сказать, сделает ли он это, когда придет время, но он был очень эмоционален, разговаривая на эту тему после пары бокалов вина. Такая точка зрения считается крайней даже для секуляристов, многие из которых понимают, что AKP не имеет подобных намерений. Иногда мне кажется, что страх был намеренно превуличен, чтобы повлиять на иностранца, то есть меня, в оценке турецкого правительства.

Но мои мысли возвращаются в Чаршамбу. Секуляристы могли игнорировать этих людей достаточно долго, но это время прошло. Невозможно управлять Турцией, не включая этих ученых и владельцев магазинчиков в турецкое общество. Принимая во внимание радикальные силы мусульманского мира, это невозможно. Эти люди представляют собой важное течение в исламском мире, и выход состоит не в том, чтобы подавлять их (это пошло), а в том, чтобы помогать им, или без страха встретить затянувшийся конфликт, тот тип конфликта, который в остальных мусульманских странах не ограничивается обсуждениями и риторикой. Чаршамба – это чрезвычайная ситуация в Стамбуле, и она высвечивает проблему наиболее резко.

Это – то, с чем не может справиться Народная Республиканская Партия (CHP), главная оппозиционная секуляристская партия.  Она не разработала платформу, с помощью которой можно сохранять связь с Чаршамбой и другими религиозными общинами в рамках секуляризма. Это сильная сторона AKP. Эта партия может поддерживать связь с религиозными общинами и в то же время поддерживать основные идеи интегрирования с Европой и модернизации. Турецкая экономика развивается. За первый квартал 2010 года показатели выросли на 12% в годовом исчислении. Этот факт делает всех счастливыми. Но AKP также подчеркивает, что хочет присоединиться к Евросоюзу. Теперь, зная, насколько процветающей является турецкая экономика, желание вступить в ЕС – это лишнее. Еще один факт: Евросоюз в любом случае не собирается принимать Турцию. Но AKP продолжает настаивать на желании присоединиться к Евросоюзу, что является сигналом для секуляристов: AKP не отказывается от своих проектов по интеграции с Европой и по модернизации.

AKP подает такие сигналы, но секуляристы все равно проявляют глубокое недоверие: они боятся, что ярко-выраженная модернизация AKP – это просто прикрытие для стратегических планов партии, которые заключаются в навязывании Турции курса радикальных исламистов. Я не знаю истинных намерений лидеров AKP, но я знаю некоторые неоспоримые факты о Турции, и первый из них гласит: несмотря на то, что Чаршамбу нельзя игнорировать, секуляристы держат в своих руках колоссальную политическую силу и обладают поддержкой основной армейской массы. Какими бы ни были намерения, приписываемые AKP, эта партия не имеет достаточно власти, чтобы навязать Турции радикально-исламистский курс, до тех пор, пока секуляристы не ослабнут, чего они делать не собираются.

CHP не может снова распространить жесткий секуляризм, существовавший вплоть до 2002 года. AKP не может распространить радикально-исламистский режим, если допустить, что она действительно этого хочет. Результатом любой из этих попыток станет парализующий политический кризис, который разделит страну на части, при том, что ни одна сторона не будет считаться победительницей. Лучшая защита от скрытых намерений – это невозможность их осуществления.

{advert=3}

Кроме того, на периферии исламского обществка находятся такие радикальные исламисты, как Аль-Каида. Стратегически важно отличать традиционную религиозность от радикального исламизма. Чем больше традиционалисты изолированы, тем вероятнее, что их будут относить к радикалам. Вплоть до 1970-х годов это не было проблемой. Тогда радикальные исламисты не представляли угрозы, в отличие от радикальных социалистов.  Стратегия, используемая до 2002 года, могла бы сыграть на руку радикалам. Конечно, есть люди, которые думают, что все мусульмане – радикалы. Опираясь на свой опыт, я не думаю, что это правда. Среди миллиарда мусульман будет всего несколько радикалов. Но можно легко превратить в радикалов и всех остальных, проводя агрессивную социальную политику. А это  может обернуться катастрофой для Турции и всего региона.  

Перед Турцией стоит проблема, как преодолеть пропасть между сторонниками светского и религиозного государства. Это самый эффективный способ не позволить радикалам действовать. Кажется, что НРП не разработала ни одной программы, чтобы установить связь с верующими. Существуют некоторые признаки того, что сменившееся несколько месяцев назад руководство партии пыталось ввести изменения, но в основном НРП сохраняет враждебное и подозрительное отношение  к перспективе разделения власти с верующими.

AKP, с другой стороны, взяла курс, лейтмотивом которого является некое подобие согласия. Проблема состоит в том, что AKP предлагают размытое решение, не способное удовлетворить ни верующих, ни секуляристов. Но это решение поддерживается большинством. В Турции, как я уже сказал, все вопросы упираются в мнимые скрытые намерения AKP. Моя лучшая догадка состоит в том, что, какими бы ни были личные задумки этой партии и политические реалии, AKP состоит из турок, которые следуют своим традициям, установившимся в течение шестисотлетнего правления османов. Эти традиции делают внутреннюю политику Турции весьма коварной. Не забывайте, как в критический момент османы, мусульмане, какими они были всегда, вступили в союз с католиками против православной церкви, чтобы сохранить свою власть на Балканах. Они создали многие другие союзы по расчету и поддерживали многонациональную и многоконфессиональную империю, построенную на пирамиде компромиссов.  AKP – это  не партия ваххабитов, и если бы она попыталась стать таковой, то потерпела бы неудачу. AKP, как и многие политические партии, предпочитает быть у власти.

Турция и мир

Вопрос о скрытом курсе AKP затрагивает и ее внешнюю политику.  В Соединенных Штатах места себе не находят из-за Афганистана и террористических угроз. В Европе иммиграция мусульман, большая часть которых приезжает из Турции, и возрастающая угроза террористических атак стимулируют беспокойство еще сильнее. Существование в Анкаре исламистского правительства создало ощущение, что Турция уже «вернулась к истокам», что она уже присоединилась к лагерю радикальных исламистов.

Именно поэтому морской инцидент с Израилем произошел так, как произошел. Турки разрешили флотилии проследовать в сектор Газа, который был блокирован Израилем. Израильские коммандос высадились на судно и в одном из столкновений погибло 9 человек. Турки были в ярости, они ожидали, что весь мир, включая США и Европу, присоединиться к ним в осуждении израильских действий.  Я думаю, что турецкое правительство было удивлено, когда общественная реакция была направлена не против Израиля, а против Турции.  Турки не смогли понять убежденности американцев и европейцев в том, что Турция вернулась к радикальному исламизму.  Эта убежденность привела к тому, что американцы и европейцы интерпретировали морской инцидент абсолютно неожиданным образом, с точки зрения правительства Турции, они восприняли решение разрешить флотилии продолжить свой путь как часть радикально-исламистского курса. Не воспринимая Турцию как жертву, они разглядели в турецких действиях намеренное поощрение инцидента по идеологическим причинам. 

В данный момент взгляды обратились в сторону восприятия AKP, как в Турции, так и во всем мире. И это восприятие порождает очень разные трактовки того, что Турция делает.

В этом смысле вопросы ПРО (противоракетная оборона) были невероятно важными. Откажись Турция дать разрешение на установление на своей территории объектов ПРО, это могло бы стать, по моему мнению, точкой разрыва отношений, в частности с США. ПРО – это защита против иранских ракет. Турция не хочет, чтобы США наносили удары по Ирану. Таким образом, Турция должна была проявить энтузиазм относительно ПРО, ведь тогда страна могла заявить, что при условии установки объектов ПРО, никаких ударов не понадобится. Отрицание удара и отрицание ПРО могло быть расценено как простое желание Турции препятствовать всему, что может повредить Ирану, независимо от того, насколько это безопасно. Доводы тех, кто рассматривает Турцию как государство, поддерживающее Иран, были бы подтверждены. Решение турецкого правительства пойти навстречу в вопросе ПРО  стало переломным. Отказ от установки ПРО закрепил бы за Турцией образ станы радикального исламизма.  Но смысл в том, что Турция поразмыслила над вопросом и двинулась вперед. Таким образом, AKP попыталась сохранить баланс.

В действительности Турция – это страна, которая в наши дни является региональной силой, пытающейся найти баланс. Она находится в регионе, где исламские страны перемешаны со светскими государствами, с христианскими народами и с еврейским государством. Если вы окинете взглядом, о чем AKP так любит говорить, все окружение Турции, то увидите необычное и противоречивое смешение государств. Турция, это страна, поддерживающая отношения с Ираном, Израилем и Египтом – головокружительный набор.

Не удивительно, что турки в этом не очень преуспевают. После почти столетнего перерыва Турция снова становится региональной силой, и каждый пытается вовлечь Турцию в какое-либо мероприятие в погоне за выгодой. Сирия хочет турецкого посредничества с Израилем и в Ливане. Азербайджан жаждет турецкой поддержки против Армении в Нагорном Карабахе. Израиль и Саудовская Аравия хотят, чтобы Турция поддержала их в борьбе против Ирана. Иран требует поддержки Турции в противостоянии США. Косово хочет турецкого содействия в борьбе с Сербией. Это пестрая галерея соискателей, где каждому что-то нужно от этой страны, и где все обвиняют Турцию, если не получают желаемого. Не последнюю роль здесь играют США, которые хотят, чтобы Турция выполняла функцию, которую страна выполняла всегда – функцию подчиненного американского союзника.

Стратегия Турции состоит в том, чтобы дружить со всеми, ее политика —  «никаких конфликтов с соседями», как сама Турция это называет. Это четкая политика, цель которой – не иметь врагов. Проблема в том, что быть в хороших отношениях со всеми соседними странами невозможно. Их интересы не сочетаются, и, в конце концов, единственным возможным результатом будет то, что все они будут считать Турцию враждебной и Турция потеряет доверие в своем регионе. Турция была искренне удивлена, когда США, занятые применением долгожданных санкций против Ирана в данном районе, не одобрили турецкую и бразильскую инициативу по Ирану.  Но,  в отличие от Бразилии, Турция живет в условиях непростого соседства, и быть дружелюбной со всеми – это не вариант.

Я думаю, что эта политика происходит из страха появления государства вроде Османской империи, которому так не доверяют секуляристы. Османская империя была и воинственной, и хитрой. Она унаследовала коварство Византии и стоила его. Ататюрк радикально упростил внешнюю политику Турции, стягивая ее вовнутрь. Новые силы сделали эту перспективу невозможной, но для Турции важно, по крайней мере, с исторической точки зрения, не оказаться слишком амбициозной или слишком умной на международной арене. Термин «новые османы» продолжает всплывать, но многие люди не приветствуют его. Попытки быть дружелюбными со всеми не сработают, но для турок эта стратегия лучше, чем преждевременно становиться коварными, как византийцы. В отличие от остальных, я вижу турецкую внешнюю политику во всей ее простоте и прямолинейности: их слова и их намерения совпадают. Проблема с внешней политикой состоит в том, что такая тактика не будет работать долго. Я подозреваю, что турецкое правительство это знает, но просто выигрывает время по политическим соображениям.
Они пытаются выиграть время и по административным причинам. США вступили во Вторую Мировую войну, не имея разведки, их дипломаты были во многом не способны удовлетворить послевоенные потребности государства, они не имели компетентной системы стратегического планирования. Турция опережает США 1940-х годов, но у нее нет административной структуры  или обученного и опытного персонала, чтобы справляться с встречающимися на пути сложностями. Министр иностранных дел Турции просыпается по утрам, думая о последних требованиях Вашингтона, отношении Германии к вступлению Турции в ЕС, отношениях Израиля и Греции, иранских ракетах, мнении русских об энергетике и так далее. Это большой круг вопросов для нации, которая до недавнего времени обладала сравнительно небольшой зоной влияния на международную политику.

Турция и Россия

Пожалуйста, вспомните причины, по которым я отправился в это путешествие, вспомните, что привело меня в Турцию. Я пытаюсь понять последствия возрождения России, насколько масштабный геополитический вызов это создаст и как на это отреагирует международная система. Я уже обсуждал «Породнение», страны, лежащие между Балтийским и Черным морем, которые имеют общий интерес в сдерживании России и геополитическую позицию на случай, если они решат действовать организованно. 

Один из вопросов состоит в том, что станет южным опорным пунктом этой линии. Самым крепким опорным пунктом может стать Турция. Турция, при обычных условиях, не рассматривается как часть «Породнения», хотя в течение Холодной войны она являлась опорным пунктом линии сдерживания НАТО. Цель моего путешествия – хоть немного понять, что турки думают о России и входит ли эта страна в их стратегические планы. Также интересно узнать, что турки думают о себе, в связи с тем, что они переживают глубокие изменения, которые повлияют на весь регион.

Турция, как и многие другие страны, зависят от русской энергии. Турки тоже пережили длинную историю отношений с Россией и им необходимо, чтобы Россия оставалась довольной. Но Турция, в то же время, хочет дружить со всеми, и ей необходимо найти новый источник энергии. Это значит, что Турции необходимо обратить свой взгляд на юг, в сторону Ирака и далее, на восток, в направлении Азербайджана. Если Турция посмотрит на юг, то она обнаружит себя в конфликтной ситуации с Ираном и Саудовской Аравией. Если Турция посмотрит на восток, она вступит в конфликт с Арменией и Россией.

Не существует действий, которые Турция может предпринять, чтобы не отдалиться от какой-либо великой державы, и она не может отказаться от этих действий.  Турция просто не может больше зависеть от российской энергии, в отличие от Польши. Из-за энергетической политики она обнаружила себя в том же положении, что и «Породнение», исключая тот факт, что Турция  есть и будет куда более мощной державой, чем любая из этих стран, и что регион, в котором она находится, является несравненно более сложным и неоднозначным.

Тем не менее, в то время как Россия не является непосредственной угрозой, она представляет реальную угрозу для Турции. В условиях быстро растущей экономики, Турция отчаянно нуждается в энергии, и она не может  быть заложником России или кого-либо еще. Так как она диверсифицирует свои источники энергии, она будет отдаляться от некоторых количества стран, включая Россию. Турция не захочет этого делать, но так устроен мир.  В связи с этим, не она ли является южным опорным пунктом «Породнения»? Я думаю, что она. Не сейчас и не навсегда, но я подозреваю, что в последующие 10 лет или около того, давление, которое русская энергетическая политика будет оказывать на Турцию, создаст достаточно противоречий, чтобы заставить Турцию встать принять позицию опорного пункта.

Если Молдова – это доказательство ограниченности геополитического анализа, то Турция – это подтверждение его всеохватности. В Турции продолжаются бесконечные разговоры о намерениях, скрытых значениях и конспирации, некоторые появились несколько десятилетий назад.  Но это не те вещи, которые имеют значение. Ислам заменил модернизацию и стал силой развития региона, и Турции придется с этим смириться. Но модернизация и секуляризм прочно вплетены в турецкое общество.  Эти две ветви не могут игнорироваться. Турция – это региональная сила, и ей придется принимать решения о том, кто друг, а кто враг. Эти решения будут приняты на основе таких вопросов, как доступность энергии, экономические возможности и оборонительные позиции. Эти намерения не тривиальны, но в случае с Турцией они не являются решающими. Это слишком старая страна, чтобы меняться, и слишком молодая, чтобы избежать влияния сил вокруг нее. Несмотря на всю сложность ситуации, я думаю, что Турция предсказуема.  Она пройдет через серьезную внутреннюю нестабильность,  испытания  внешней политики еще не готовы для этой страны, но в результате Турция станет тем, чем она однажды уже была, — региональной силой.

Здесь есть субъективный фактор – я люблю Турцию и турок. Я подозреваю, что я буду любить их меньше, когда они превратятся в могущественную державу. Они находятся на заколдованной точке, на которой находились США после Первой Мировой Войны. Проходит время, великие мировые державы теряют свой шарм под давлением требовательного и неудовлетворенного мира. Они становятся жесткими и грубыми. Турки пока такими не стали. Но они столкнулись с подобными сложностями, которые встречаются только на пути к успеху, и которые могут быть самыми трудными для преодоления. 

Внутри страны AKP пытается преодолеть разрыв между двумя турецкими реалиями. Никто не может выбрать что-то одно и управлять Турцией. Эти дни прошли. Вопрос в том, как примирить эти две реалии. На данный момент, самый сложный вопрос состоит в том, чтобы заставить секуляристов принять то, что в современной Турции они составляют меньшинство. Я подозреваю, что желание вернуть себе власть подтолкнет
их к попытке наладить связь с верующими, но на данный момент они оставили это поле деятельности для AKP.

В условиях иностранной политики, они меняют позицию Турции, чтобы сделать ее частью исламского мира, но этот мир разделен глубокими противоречиями и большим количеством режимов разного типа. Дистанция между Марокко и Пакистаном измеряется не только пространством между ними. Смена позиции в исламском мире, это вопрос не о том, кто будет твоим другом, а о том, кто будет твоим врагом. Та же самая схема подходит для всего остального мира.

Покидая Турцию, я удивляюсь, как много воздушных шаров помогают этой стране держаться в воздухе. Противоречия между верующими и секуляристами не должны уменьшиться.  Противоречия внутри религиозного лагеря достигли угрожающего масштаба.  Противоречия между городским и сельским населением  играют важную роль. Противоречия между Турцией и ее союзниками и соседями существенны, даже если AKP не горит желанием это подчеркивать. Кажется невозможным представить себе, что Турция обходит стороной все эти проблемы и становится мощной державой.  Но в данном случае, геополитика говорит мне, что все должно произойти именно так. У всех наций есть серьезные разногласия. Но Турция – это чистая нация и сильное государство.  У нее есть география и экономика. И она находится в регионе, где этих характеристик как раз не хватает.  Это придает Турции сравнительную власть, а также абсолютную силу.

Следующие 10 лет станут не самыми приятными для Турции. У нее будут проблемы, чтобы их решать, и битвы, чтобы сражаться, как фигурально, так и буквально. Но я думаю, что ответ, за которым я приехал, звучит следующим образом: Турция не хочет вступать в конфронтацию с Россией. Также она не хочет зависеть от России. Эти два желания не могут согласоваться без противоречий в отношениях с Россией.  А если в этих отношениях будут противоречия, то у Турции появятся общие интересы с «Породнением», несмотря на противоположные намерения турок.  В истории, намерения, особенно положительные, редко что-либо решают.

Оригинал статьи

Источник: Глобальный хуторок

28-11-2010 11-10

По теме:

Геополитическое путешествие, часть 4: Молдова

Геополитическое путешествие, часть 3: Румыния

Геополитическое путешествие Джорджа Фридмана по Восточной Европе. Часть I-II