Украина в постмодерне – 10. Проблема языков

Язык – это знаковая система, отражающая социальный опыт, среду обитания, сферу деятельности и традиции определенной общности людей. Другими словами, язык отражает бытие, каков язык, такое и бытие. В эпоху феодализма население говорило на своем языке, а панство – на своем, и они мало пересекались. В эпоху модерна буржуазии для развития экономики и торговли понадобилась унификация языка в подконтрольном государстве (рынке), и в качестве базового выбирался язык знати. В постмодерне унификация языка потеряла смысл, поскольку экономика решительно вышла за пределы государств, и в приоритете стали мультикультурализм и полиязычие как эффективное средство опережающего развития.

Европейские языки относятся к индоевропейской семье. Сегодня насчитывается 3000 языков, не считая диалектов. Понятие, когда диалект переходит в другой язык – предмет договоренностей, поскольку четких критериев нет. Так, европейцы рассматривают много китайских языков, а китайцы считают, что у них один язык, хотя носители его диалектов совсем не понимают друг друга.

Истоки русского и украинского языков

 Е. Прицак, ссылаясь на мнение Гораса Ланта, пишет, что наиболее древний старославянский язык, который поддается реконструкции, настолько мало отличается от церковнославянского языка, нормированного в IX в., что последний можно рассматривать как диалектную форму общеславянского языка, который появился не позднее 750-800 гг.[1]

Академик В. М. Русановский подразделяет древнекиевский литературный язык на «три функциональных стиля: высокий (конфессионная и ораторская литература), средний (язык летописей и художественная литература) и низкий («Руська правда», грамоты)»[2]. Для высокого стиля пользовались церковнославянским языком. Очевидно, существовал еще и простонародный разговорный язык, который в разных княжествах заметно отличался.

Киев был метрополией Руси («Мать городов» – буквально означает метрополию, др.-греч. Μητρόπολις – материнский город, столица). Из Киева Русь колонизировала славянские земли от Чёрного моря до Балтийского, от Сучавы, Люблина и Перемышля до Новгорода, Ярославля и Суздаля. Именно в Киеве формировались основы русской культуры и русского языка – так называемого «Киевского койне»[3] – языка князей, дружины, международных купцов и монахов-книжников. Он охватил и средние слои общества – ремесленников, купцов, администрацию, придворную челядь. Этот усредненный диалект благодаря своему сравнительно нейтральному характеру становится основой древнерусского языка (словено-русѣка язице).

Посетивший в 1523-1524 годах великие княжества Литовское и Московское посол римского папы Климента VII Алберт Кампензе писал в Рим, что жители Руси как Литовской, так и Московской считаются одним народом, поскольку «говорят одним языком и исповедуют одну веру»[4].

В 1650 г. посол к Б. Хмельницкому Альберто Вимини писал:

«У козаков нет другой письменности, кроме народной русинской (lettere volgari Rutene), но лишь немногие ей занимаются. Церковный их язык – славянский… Его изучают главным образом только дворяне»^[5].

Вхождение земель Руси в состав Короны Польской привел к активному заимствованию польских, чешских и немецких слов (гроші – чешское, гетьман – из немецкого), как отмечает М. Грушевский:

«Се стає особливо замітним з кінцем XV і в XVI в. Діловодство великокняжої канцелярії, з своєю мовою, з її білорусизмами та польонізмами, які входили до неї протягом XV-XVI віка, все сильнійше входить в обиход українських земель. Заразом, уже в XV в., сим впливам починає підпадати й місцева, не тільки канцелярійна, а й літературна книжна мова: не тільки в землях в. кн. Литовського, а і в коронних, галицьких переймає вона білорусизми й польонізми офіціальної мови… Тільки з самим кінцем XVI в. та потім в XVII в., під впливом відродження церковно-славянської стихії в книжній мові помічаємо певне ослабленнє білоруських, а також і польських впливів. Впливи друкарських справщиків і братських педаґоґів, звернені на відтвореннє і упорядкованнє старої церковно-словянської правописи, канонізованої рядом словарів і граматик (з граматикою Смотрицького як вінцем сеї ортоґрафічної роботи) невтралізують білоруську течію, стримують і розвій польонізмів в книжній мові. Роблять се принаймні в так сказати вищім стилю мови, що старав ся держати ся можливо вірно церковно-славянських традицій, тим часом як “мова посполита”, обчислена на ширші, меньш вишколені круги, – далі перетяжувала ся, поруч форм і елєментів народніх українських, також і масою елєментів польських»[6].

Действительно, в борьбе с полонизацией русинские книжники сыграли выдающуюся роль. В Остроге москвич И. Фёдоров напечатал первый славянский учебник «Букварь» (1578) и первое полное издание Библии на церковнославянском языке (1581). Она получила признание во всем славянском мире и разошлась тиражом 4000 экземпляров. Острожская Библия была переиздана в Москве в 1663 г. и оставалась официальной редакцией славянской Библии вплоть до 1740х годов.

Лаврентий Зизаний издал в 1596 г. словарь «Лексис. Сирѣчъ реченія вкратцѣ събранны и из словенского языка на простый рускій діалектъ истолкованы». В этом первом печатном словаре было переведено 1061 церковнославянское слово. Мелентий (из Смотрича, Подолье) в «Ґрамматіке Славєнския» (1619) показал выдающиеся возможности славянской грамматики. Эта «Грамматика…» кодифицировала правила орфографии, пунктуации и грамматики «книжного» церковнославянского языка, большинство из которых сохраняются в современном русском языке. Вот пример из нее[7]. Здесь примечателен дифтонг «Оу» (ѹкъ). Позже он трансформировался в «у», «о» или «в». Например, «Оукраина» – Украина, Окраина, Вкраина; Оулица – улица, вулиця.

В целом «ИмА» (Имя – С.У.) имеет семь признаков:

«Оуравнεнїε: Родъ: Видъ: Число: Начεртанїε: Падεжъ: и Склонεнїε». По Смотрицкому «ИмА» бывает двух видов: «Собствε(н)ноε» (Петръ) и «Нарицатεлноε» (отεцъ). В свою очередь «Нарицатεлноε имА» делится на «Существитεлноε, Собиратε(л)ноε и Прилагатε(л)ноε». «Прилагатεлноε» делится на девять разрядов: «Совε(р)шεнноε», то есть непроизводное (крѣпкїй), «Ωтимεнноε» (желѣзный), «Числитεлноε» (два), «Чинитε(л)ноε», то есть порядковое (вторый), «Вопроситε(л)ноε» (каковъ), «ω(т)вѣщатε(л)ноε» (толикъ), «ПритАжатε(л)ноε» (Петровъ, Отчїй), «Ωтεчεствноε» (Римскїй), «Язычεскоε» (Рωссійскїй).

До середины XVIII в. «Грамматика» была единственным учебником в Украине, Беларуси и России. Словарь «Лексіконъ славенорωсскїй и именъ тлъкованїє» Памвы Берынды был напечатан в Киево-Печерской лавре в 1627 г. В нем около 7 тысяч слов. Берында осуществил кодификацию церковнославянского языка, утвердил нормы книжного русинского языка с опорой на язык мещан. Как отмечает В. М. Русановский, словарь «четко разграничивал два используемых в то время языка – церковнославянский и выросший на его основе староукраинский»[8].

Развитие русского языка украинцами

Обратим внимание читателя, что издаваемые в XVI–XVII вв. книги на «рускомъ языцѣ» распространялись и свободно читались грамотными людьми в Московии, на территории Речи Посполитой, в Молдавии и Валахии и не требовали перевода. «Простый рускій языкъ» использовали Петр Могила и Исайя Козловский для своего «Краткого катехизиса», напечатанного в 1645 г. в Киево-Печерской лавре и широко используемого от Сучавы до Москвы. Ирина Фарион говорит о 61 грамматической форме написания «руский язык», указывая на его концептуальность[9].

Заметим, к началу XVII в. простонародные языки Киева и Москвы заметно разошлись, так что даже требовался переводчик. Однако по просьбе московского царя Алексея Михайловича и патриарха Иосифа во время Никоновской реформы с Украины в 1649 г. в Москву прибыли первые «киевские старцы» – Е. Славинецкий и А. Сатановский. Они начали реформу старорусского (церковнославянского) языка. За ними последовали новые книжники. Гетман Мазепа был тесно связан с Киевской митрополией и активно продвигал воспитанников Киево-Могилянской академии на руководящие посты в церковной иерархии Московского царства, включая будущего главу Синода Стефана Яворского.

Огромную роль в развитии русского языка и просвещения сыграл киевлянин Феофан Прокопович. Его Букварь «Первое учение отроком» (1720) за 5 лет выдержал 12 изданий, а в Сербии – 7. По нему учились украинцы и русские, белорусы и болгары, грузины и греки. Он был одним из первых представителей Просвещения в Российской империи, идеологом рациональной теологии и культа разума. Именно он впервые ввел в обиход слова «личный», «партикулярный», что было сродни ментальному прорыву в патриархальной Руси.

В своих курсах Феофан использовал новейшие западные гуманистические методы обучения. Прекрасный поэт, именно он ввел в русскую поэзию итальянскую октаву, одним из первых обратился к любовной лирике. Более всего Феофан любил математику, физику и астрономию. Опираясь на опыт протестантов, он обосновал просвещенный абсолютизм и концепцию государства, основанного на принципах «общего блага». После заключения Ништадского мира (1721) на заседании Синода Феофан предложил Петру I принять титул «императора Всея России» и именоваться «Великим» и «Отцом Отечества». Феофан фактически возглавил малороссийскую (украинскую) партию в Петербурге, которая взяла под контроль образование и реформы в России. Вот как прот. Георгий Флоровский описывает эту кампанию («Пути русского богословия»):

«Школы в Великороссии заводятся и открываются в это время обычно только архиереями из малороссиян (был период, когда только малороссиян и было позволено ставить в архиереи и архимандриты)… В истории духовной школы Петровская реформа означала именно “украинизацию”, в прямом и буквальном смысле. Ученикам в Великороссии эта новая школа представлялась вдвойне чужой, – как школа “латинских учений”, и как школа “черкасских” учителей…

“Все эти приставники были для учеников в собственном смысле слова люди чужие, наезжие из какой-то чужой земли, какой тогда представлялась Малороссия, с своеобразными привычками, понятиями и самою наукой; со своей малопонятной, странною для великорусского уха речью и притом же они не только не хотели приноровиться к просвещаемому ими юношеству, и призвавшей их стране, но даже явно презирали великороссов, как дикарей, над всем смеялись и все порицали, что было не похоже на их малороссийское, а все свое выставляли и навязывали, как единственно хорошее”… Только в Екатерининское время положение изменилось.

Не слишком сильно сказать: “та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской… культуры” (кн. Н.С. Трубецкой). Одну только оговорку здесь нужно сделать. Эта культура… слишком насильственно вводилась, чтобы говорить об “органическом продолжении”»^[10].

В результате, как пояснял И. Нечуй-Левицкий, киевский русский язык стал языком имперской аристократии:

«Ломоносов забрав наукові й вищі книжні слова з киiвськоi мови XVII та XVIII віку і припаяв йіх до великоруської міської мови. А трохи згодом Екатерина II звеліла в Киівомогилянські Академіі вимовлять по-великоруський ту київську мову…, яка набіралась ярого колорита великоруського. Котляревський побачив, що давня наша книжня мова … переробилася на российську книжню мову, що верхній, вищий єтаж мови вже взято в Петербург, і… догадавсь,  що треба знову починати з початку: заводить народню українську мову в книжки»^[11].

Отметим также, что «для развития литературной речи “малорус” Григорий Сковорода сделал не меньше “великоросса” Михаила Ломоносова. А потом следуют поэты – Богданович, Капнист, Гнедич, вписавшие вместе с Державиным, Херасковым, Карамзиным новую страницу в русскую литературу. И так вплоть до Гоголя»[12].

«Великорусская литература (Кантемир, Ломоносов, Сумароков, Державин) сама тогда омалорусилась, – писал Иван Нечуй-Левицкий М. Грушевскому, – …Эти великорусские писатели пошли на Украину почти как свои по языку: их понимали»[13].

И не удивительно, ведь русский и малорусский языки представляли две стороны одной медали. И если русский язык опирался на древнегреческую вселенскую традицию, то малорусский отражал народную необузданную стихию. Поэтому Гоголь в своем письме А. О. Смирновой (24 декабря 1844) писал:

«Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую».

Однако, как отмечал еще Драгоманов:

«Гоголя не люблять українолюбці за те, що він не писав по-українськи. Тільки ж діло в тім, що без школи Гоголя не може тепер бути ні поета, ні повістяра. Між іншим, українські письменники в Росії й Галичині тим і зістаються позаду російських, що не пройшли як слід школи Гоголя».

Несомненно, Гоголю было виднее, на каком языке писать, поскольку русский ему предоставил широкое ложе бытия, а лакуны Гоголь восполнял сам, расширяя и обогащая возможности русского языка. Не зря потом отмечали, что русские писатели вышли из гоголевской шинели. Да только ли русские. И Маркес, и Хулио Кортасар, и Коба Абе вышли из «Носа» Гоголя. Да и большая часть эпистолярного наследия Т. Шеченко написана на русском языке. 16 февраля 1858 г. Шевченко писал С. Т. Аксакову: «Трудно мне одолеть великороссийский язык, а одолеть необходимо. Он у меня теперь, как краски на палитре, которые я мешаю без всякой системы».

Развитие украинского языка

Русский язык по аналогии с французским, итальянским, испанским, английским развивался по этимологическому принципу, в написании слов учитывалось их происхождение (этимология). Когда этнонационалисты сравнивают украинский язык с французским, они совершают грубейшую ошибку, поскольку французский язык практически не связан с коренным населением Франции – галлами. Основой его стал диалект домена французских королей Иль-де Франс. Он опирался на романский, с влиянием немецкого (завоеватели франки), и итальянского. После буржуазной революции именно этот язык стали насаждать во Франции для единообразия империи, но так и не смогли подавить региональные языки. В 2010 г. Конституцию Франции была внесена поправка. Она фактически уравняла французский и региональные языки: баскский, бретонский, фламандский, эльзасский, каталанский, корсиканский, окситанский.

Еще любопытнее дело обстоит с английским. Это солянка из языков завоевателей. Англы, саксы и юты начали радикально менять язык коренных кельтов, затем в дело вступили скандинавы, норманны (французы). А культурные люди для утонченности заимствовали слова из латыни для выражения абстрактных мыслей. Поэтому гибридность и флексибильность английского языка значительно превосходит большинство других европейских языков. Эта его удивительная приспособляемость позволила стать имперским языком, над которым никогда не заходит солнце.

В середине XIX в. среди украинофилов поднялась острая дискуссия, какое правописание следует использоваться в народных школах для получения азов грамотности, поскольку русский язык требовал гораздо больше времени для его изучения. Этимологический принцип предложил Алексей Павловский в книге «Грамматика малороссійскаго нарѣчія, или Грамматическое показаніе существеннѣйшихъ отличій, отдалившихъ Малороссійское нарѣчіе отъ чистаго Россійскаго языка, сопровождаемое разными по сему предмѣту замѣчаніями и сочинѣніями» (Санкт-Петербург, 1818). Он первым начал заменять «ѣ». Она в русском языке в основном звучала как «е», в малороссийском – как «і», в болгарском – как «я» или «е».

Однако П. Гулак-Артемовский, Е. Гребинка, И. Франко решительно выступали за фонетический принцип (как слышим, так и пишем). Такую упрощенную систему разработал в 1856 г. Пантелеймон Кулиш. Она получила название кулишовка. Была изъята буква «ы», вместо «ф» часто употреблялось «хв», поскольку селяне ф не выговаривали и т.д. В 1857 г. он издал «Граматку» для детей, которая «зложена була рідною Украінською мовою». Так Кулиш впервые ввел сочетание «украінська мова».

Австрийские власти приняли «кулишовку» за основу украинской орфографии. Позже она была доработана Е. Желеховским, который в 1886 г. издал во Львове «Малорусско-немецкий словарь». Его система «желеховка» получила широкую популярность в Галиции благодаря поддержке австрийского правительства, которое поощряло фонетический принцип системы правописания рутенского (украинского) языка. Именно «желеховку», адаптированную С. Смаль-Стоцким и Т. Гартнером, Австро-Венгрия в 1893 г. и приняла в качестве официальной орфографии украинского языка для преподавания русинам в школах Галиции. Тогда же и прозвучал официальный термин «українська мова» вместо распространенного в Галиции понятия «руська мова».

Украинские этнонационалисты объясняют отсутствие украинских писателей мирового уровня гнобленням української мови «царатом» и «Совітами». Обратимся к современнику событий Драгоманову:

«Звісно, проти російського письменства не було таких загальних заборон, як проти українського 1863 і 1876 рр., та все-таки, напр., кара Чернишевському і кружкові його в 60-ті роки, висилка в Сибір цілої купи літераторів у 70-ті й 80-ті роки, заборона «Современника», «Русского слова», «Отечественных записок», «Дела», не числячи газет –чогось та коштують. А проте ліберальна наука й література в Росії живе й бореться далеко енергічніше, ніж українське письменство, котре має коло себе грунт у Галичині. Напр., заборона 1863 р. не виключала можливості печатати по-українському не тільки белетристики, але й наукових праць, а забороняла тільки духовну й популярно-наукову літературу. Чому ж ні один український учений не видав наукового діла за ті часи? Далі, закон про печать 1865 р. давав усякому можливість обійти попередню цензуру, печатаючи в Петербурзі й Москві книги в 10 листів, котрі заборонити мав право тільки суд… Чому ні один український письменник не попробував скористуватись тим законом і поставити навіть адміністративну заборону 1863 р, перед судом… Тим часом російські ліберальні писателі тим законом користувались… Нарешті, я спитаю, хто перешкоджа вченим українолюбцям закласти в Галичині серйозне наукове видання і т. д. і т. д.?» [14].

Как ни странно, эти указы подстегнули спрос на украинскую литературу и язык, поскольку «запретный плод сладок» и малороссийское дворянство посчитало себя ущемленным в правах. Так, в 1873 г. аристократка Елизавета Милорадович, чтобы обойти Валуевский циркуляр, пожертвовала 20 тыс. австрийских крон на организацию типографии Литературно-научного общества им. Шевченко во Львове. За рубежом стали печататься и литературные произведения, запрещенные цензурой.

Российская конституция 1905 г. предоставила украинскому языку полную свободу развития. В 1907-1909 годах в Киеве был издан уникальный «Словарь української мови» в 4 томах крупнейшего украиниста Бориса Гринченко. Тогда разгорелся конфликт между галичанами и надднепрянцами, какой язык брать за основу украинского, галицкий или киево-полтавский. Киевское правописание Гринченко назвали грінченківка, оно стало основой современного правописания. Против выступали галичане.   Нечуй-Левицкий пришел в ужас от галицких реформ Грушевского:

«Він заповзявся нахрапом завести галицьку книжню мову й чудернацький правопис в украiнському пісьменстві й на Украіні і зробить йіх загальними і для Галичини, і для українців».

«Галицька книжня научня мова важка й нечиста через те, що вона склалася по синтактиці мови латинськоi або польськоi, бо книжня вчена польська мова складалась на зразець важкоi латинськоi, а не польськоi народньоі, легкоi й жвавоі мови… Галицькі вчені ще й додали до неі, як складову частку, остачу староі киiвськоi мови XVIII віку… І вийшло щось таке важке, шо його ні однісінький украінець не зможе читати, як він ни силкувався б. Через те галичанам треба б класти за основу своєі книжньоі мови народню наддніпрянську украiнську мову, а не свою галицьку стару підмову, чи говірку, перехідну до польськоi мови з безліччю польських слів…»[15].

Ивана Семеновича очень возмущало введение проф. Грушевским апострофа и буквы «ї»: «натикає силу точок в своіх журналах», а «селяни тільки очі витріщають і все мене питають, навіщо ото теліпаються над словами оті хвостики»[16]. У него вызывало недоумение, зачем вводить в язык несколько сотен польских слов, три польских падежа, польские формы и букву «з» вместо «с» в предлогах и приставках. Надо сказать, что введение в украинский язык галицких «з» вместо «с», «що» вместо «шо», суффиксов —щина, -чина, и других шипящих звуков значительно нарушили мелодику украинского языка Шевченко. И действительно, вместо мелодичных Галиция, Подолия появились угрожающие Галичина, Подольщина и т.д. Обращаясь к Грушевскому, Нечуй-Левицкий объяснял:

«Бо в Львові автор чує навкруги себе тільки польську, або єврейську мову, та ще галицьку книжню й читає галицькі книжки, написані чимсь схожим на робляну середньовікову латинщину. У Львові неможна навчитись украінськоі мови, а можна тільки збавить свою чисту украiнську мову дорешти, так що й самому авторові виправить йіі згодом буде трудно. Яка книжня мова в проф. Грушевського, це добре відомо усім читальникам… Невше украiнська публіка читатиме оцю карколомну страшну мову, схожу на якесь чортовиння – з бутвинням, як у нас кажуть на селі?»[17].

Нечуй-Левицкого поддержал авторитетный ученый Агафангел Крымский:

«Після Шевченка українське письменство з рішучою безповоротністю провело демократичнішеє правило: отак, як говорить простий нарід на Україні – так треба точка-в-точку й писати, не поступившись будь-якими особливостями його мови та не приносячи їх у жертву для спільно-слов’янського взаїмного зрозуміння. Оцей принціп: нехай письменська мова буде українською цілком геть, у-край! – і до сьогодні свято визнається в українському письменстві»[18].

Крымского дополнял известный филолог и епископ И. Огиенко:

«Українська літературна мова в основі своїй – жива народна мова наддніпрянська, головно києвополтаво-харківська. На наших очах ця літературна мова велетенськими кроками прямує вперед, всебічно розвиваючись. Давно вона перейшла вже з рамок мови селянської, але не рве з нею близьких стосунків, бо хоче бути не штучною мовою, але мовою живою, художньою мовою свого народу»[19].

Запрет русского языка в Украине

Из дневника основателя Академии наук Украины академика В. Вернадского от 12.IV.1918:

«Сейчас в Полтаве очень тревожное чувство в связи с начинающейся насильственной украинизацией. Через три недели вывески магазинов д [олжны] б [ыть] по-украински. Новый налог (на вывески на русском – С.Л.) и полное нарушение равенства национальностей. Всюду предписано ввести делопроизводство на укр [аинском] яз [ыке]. Вводят на язычии. Возбуждается ненависть к языку. Начинается отношение такое же, как к большевикам. Вышла газета “Вільний голос” – ярко германофильская и русофобская, очень противная по типу и направлению… Любопытно отношение к украинскому вопросу творческих сил в Полтаве – отрицательное. … Вообще все, кто творит яркую культурную работу в Полтавщине, не украинцы. Среди украинских деятелей очень немного – особенно среди резких националистов – людей положительной культурной ценности».

Как известно, эта украинизация позорно провалилась вместе с потерей Української Держави. Почему? – приоритет отдавался не квалификации и патриотизму, а знанию мови. Об этом постоянно говорил В. Липинский:

«… Ці – що сьогодня звуть себе “українською нацією” – це тільки частина місцевого українського громадянства, причім частина як раз до будови держави найменше здатна. Бо говорити українською мовою і репрезентувати народ – це замало… Щоб збудувати державу, треба мати державний інстинкт, досвід влади і потрібні фахові знання. Цього всього не мають ці, що себе звуть “національно-свідомими” Українцями. Не мають тому, бо вони всі виросли з революції, отже руйнування а не будування держави».

И ответ дал Скоропадский:

«Это узкое украинство исключительно продукт, привезенный нам из Галиции, культуру каковой целиком пересаживать нам не имеет никакого смысла: никаких данных на успех нет и является просто преступлением, так как там, собственно, и культуры нет. Ведь галичане живут объедками от немецкого и польского стола. Уже один язык их ясно это отражает, где на пять слов 4 польского и немецкого происхождения»[20].

«Все поколения нынешних украинских деятелей воспитаны на театре, откуда пошли любовь ко всякой театральности и увлечение не столько сущностью дела, сколько его внешней формой. Например, многие украинцы действительно считали, что с объявлением в Центральной Раде самостийной Украины Украинское государство есть неопровержимый факт. Для них украинская вывеска была уже нечто, что они считали незыблемым»^[21].

В. Липинский прозорливо осветил понятие «украинская нация» с позиций постмодерна:

«Нація для нас – це всі мешканці даної Землі і всі громадяне даної Держави, а не “пролєтаріят” і не мова, віра, племя. Коли я пишу в цій книзі про нас – “ми, українські націоналісти” – то це значить: ми, що хочемо Української Держави, обіймаючої всі класи, мови, віри і племена Української Землі.

Ви-ж українські націоналісти утотожнюєте поняття нації з мовою, вірою, племенем. І в цім хаосі, який панує в Ваших націоналістичних мізках, для одних – Українець єсть тільки той, хто говорить “українською мовою” і ненавидить “не Українців”; другі додають, що він ще мусить бути обовязково православний, не уніят і не латинник; треті – обовязково уніят, не латинник і не православний, а будуть незабаром і четверті, які ще вимагатимуть від нього “русько-малоросійської” чистокровности з прізвищем на “юк”, або на “енко”»[22].

А что же пришедшие им на смену большевики? Вот характерная выдержка из резолюции о ЦК РКП(б) о Советской Власти в Украине (декабрь 1919):

«Тому що українська культура (мова, школа тощо) протягом століть була гноблена від царату і панівних кляс Росії, ЦК РКП ставить за обов’язок усім членам партії всіма засобами усувати ті перешкоди, що заважають вільному розвиткові української мови та культури… треба українську мову обернути в зброю комуністичної освіти трудящих мас»[23].

Большевистская украинизация подразумевала утверждение во всех сферах общественной жизни украинского языка и приоритетное продвижение этнических украинцев на руководящие посты в государственных органах, образовании и промышленности. При этом наличие опыта и профессионализма не принималось во внимание. Украинцы превращались в «панівну національність», и многие начали менять свою идентичность на украинскую. Суть ее выразил председатель ВУЦИК Петровский: селяне, приехав в Харьков или Одессу, видели только русские вывески и удивлялись: «Де ж та Україна?». Он заявил: «Ми прагнутимемо того, щоб селянин читав вивіски, починаючи від центрального виконавчого комітету й до останнього комісаріяту, своєю рідною мовою, щоб він розумів, що це – його уряд»[24]. Поэтому украинизация подразумевала превращение города в привычную для селян среду обитания.

Для проведения ускоренной украинизации была призвана интеллигенция с подпольской Западной Украины. В Советскую Украину вернулись многие офицеры УГА во главе с Г. Коссаком, видные деятели ЗУНР, «укаписты» (сокращение от Украинской Компартии) , члены УСДП и деятели УНР. В 1924 г. в Украину вернулся М. Грушевский. В письме Е. Фариняку в США от 28.11.1925 он сообщал: «З Галичини багато сюди переїздить; рахують, що єсть уже тут до 50 000. Декотрі з жінками і родинами… Досить скоро знаходять їм заняттє і живуть не зле».

Галичане быстро вытесняли прежнюю профессуру, носителей культурных кодов Руси и казачества. Именно галичанам отдавали предпочтение при назначении на престижные и «хлебные» должности, поскольку считалось, они лучше отражают украинскую идентичность. Это вызвало недовольство местных кадров и когда «украинизация» провалилась, на них пошли доносы и массовая высылка.

Поразительно, всегда для проведения реформ приглашают лучших специалистов из наиболее развитых стран, а здесь мы сталкиваемся с редким парадоксом – на управленческие должности в УССР приглашали некомпетентных людей из самой отсталой части Европы – Галиции. Они не имели опыта экономического, финансового, промышленного, зато знали галицкий диалект украинского языка.

Украинизация шла медленно, тогда Сталин в 1925 г. прислал на пост Генерального секретаря ЦК КП(б)У Кагановича. Он родился под Киевом и хорошо владел украинским языком. Каганович создал комитет Политбюро по вопросам украинизации. Начался переход на украинский язык всей партийной прессы и документации. Незнание украинского языка сопровождалось увольнением с работы «за саботаж». В условиях огромной безработицы это предвещало голодную смерть. В письме Сталину украинское Политбюро хвалило Кагановича: «[…Ж]оден із політичних секретарів, що були на Україні, […] не чинив такого тиску в напрямку українізації»[25].

Программа Кагановича предусматривала «сприяння українській культурі». Открывались многочисленные театры, Лесь Курбас внедрял новаторские идеи в пролетарском театре «Березиль». В 11 городах Украины началось радиовещание на украинском языке. В Киеве была построена крупнейшая в Европе киностудия. Она позволяла одновременную съемку 36 фильмов на украинском языке. Было открыто 6000 кинотеатров.

Коммунист Н. Скрыпник призывал «розпеченим залізом» выжигать негативное отношение к украинскому языку. Он мечтал о славе академика. Однако вице-президент ВУАН Сергей Ефремов отказывался избрать Скрыпника в академики, поскольку его «научные» опусы были далеки от науки. Тогда Скрыпник развернул борьбу с «группой академиков Ефремова-Крымского», как ее определило политбюро ЦК КП(б)У 31 декабря 1927 г.

В начале 1928 г. комиссия Наркомпроса проверила ВУАН и выявила «недостатки»: из 84 академиков большинство составляют неукраинцы, а из 39 академиков-украинцев только 20 пишут на украинском языке[26]. Уровень академиков оценивали по этнической принадлежности и знанию языка.

В мае 1927 г. Скрыпник провел в Харькове конференцию с участием львовских ученых по созданию Правописной комиссии. В своей речи он сказал: «Кожна літера нашого альфабету, кожна форма граматики діставалися нам у попередній нашій історії шляхом великої політичної й класової (!) боротьби». На это, записывает академик Ефремов, «присутні галіціяне (спритні люде!) відповіли адресою Скрипникові за “славетну (!) оборону старих культурних набутків українського народу й їх майбутнього розквіту з боку голови конференції Миколи Олексієвича Скрипника”. Що за дивне льокайство, – тим дивніше, що добровільне!». И позже Ефремов едко добавляет: «За три роки вбухало [в український правопис] не менше як сто тисяч крб.., потрачено місяці роботи десятків людей – і опинились ми далеко позаду навіть од того, як були: то хоч сякий-такий лад був, а тепер повна анархія в правопису і загальна безграмотність»[27].

К 1930 г. украинизация прессы достигла 89%, газета «Комуніст» выходила тиражом 122 тыс. экз., а «Радянське село» – 600 тыс. экз. Доля украиноязычных журналов достигла 84,7%, книг – 80%, остальная часть предназначалась евреям, полякам и немцам. Практически все театры и кино были переведены на украинский язык. Русский язык – язык помещиков и буржуазии – был изъят из публичной сферы.

Украинские национал-коммунисты считали, что создание нового украинского языка с пятью десятками терминологических словарей для большинства отраслей знаний позволит быстро обучить селян грамоте и сразу же выведет их на передовые рубежи науки. Отсюда следовали и идеи национального превосходства, выраженные Хвылевым в лозунге «Україна розбуркує Європу і Азію!». Модернизационный украинский проект ускоренного образования превращал неграмотного селюка за 2-4 года (ликбез + рабфак) в руководителя и учителя бывших спецов и ученых.

Как создавалась «рідна мова» пишет член Правописной комиссии академик Ефремов:

«Ще один факт, гірший од анекдота. Скрипник вимагав нові літери для дж і дз. Не вважаючи на повсюдні протести, дуже хочеться йому їх завести до вжитку. Між іншим йому кажуть, що не варт цих літер заводити і через те, що мало слів, де б їх доводилося вживати. “Мало, кажете? Ну то можна побільшити. Наприклад … наприклад … звелю писати – “на Волдзі”, “Геордже!” і т.п…».

«З правописом нарада намудрила, ставши на шлях компромісу, і наплутала ще більше: з м’якшенням “л”, з “г” і т.п.; одне буде м’яко, друге твердо, писати генерал, але ґенератор, тощо. Тепер цю плутанину мають наново редактувати і потім декретувати. Не знаю, чи найдеться тоді хоч одна грамотна душечка на всю Україну, опріч хіба Скрипника, що несподіванно знайшов у собі хист філологічний»[28].

С началом украинизации началась очевидная деградация украинской литературы и культуры. В царское время «подавления» украинской литературы были созданы блестящие произведения Леси Украинки, В. Винниченко, М. Коцюбинского, выходил модернистский журнал «Українська хата» (1909-1914). А при Скоропадском Творческие объединения Х.Л.А.М. и «Мистецький льох» прекрасно сотрудничали.

Против украинизации науки выступили профессоры КПИ во главе с Евгением Патоном, академики ВУАН математик Сергей Бернштейн, химик Лев Писаржевский и другие.

Приведем ряд примеров из этих «научных» словарей галицких филологов: «завод» – «виробня», «атом» – «недiлка», «экран» – «застувач», «экскаватор» – «копалка», «штепсель» – «притичка», «коэфициент» – «сучинник», «период» – «новорот»,  «фокус» – «вогнище», «акушерка» – «пупорізка», «гинеколог» – «жінкознавець», «грудная полость» – «огрудна дуплина», «операционная» – «втручальня».

О причинах провала «украинизации» можно прочитать в монографии Мартин Тері. Імперія національного вирівнювання. Нації та націоналізм у Радянському союзі (1923-1939).

Только в 1938 г. русский язык вернули в сферу образования со 2 класса, а в 1939 г. ввели квоту, чтобы не менее 30% газет печаталось на русском языке.

Обретение независимости

В мае 1945 г. нарком просвещения П. Тычина принял новое правописание украинского языка. В нем было отражено основное положение Академии наук – «Зберегти народні засади правопису, – його близькість до вимови широких мас». В результате, отмечает Огиенко, «писання чужоземних слів пішло тепер в Україні “за вимовою широких мас”, цебто за своєю багатовіковою традицією… Але ця вимова сильно розходиться з вимовою Галичини, бо тут за останній вік защепилася т. зв. латинська вимова, перейнята головно від Польщі. Поки Галичина звикне до нової східноукраїнської вимови, буде, певно, те, що бачимо скрізь у світі: інша вимова написаного»[29].

В 1970-е годы наблюдался ренессанс украинского языка. Вышли дотируемые УССР 17-томная Украинская Радянская Энциклопедия, уникальная 26-томная «Історія міст і сіл Української РСР», роскошная 6-томная история украинского искусства и 8-томная история украинской литературы. В 1973 г. в Киеве вышла первая в мире «Енциклопедія кібернетики» в 2 т. под редакцией Глушкова. Популярная газета «Вечірній Київ» выходила 500 000 тиражом. Появились академические собрания сочинений И. Франко, Л. Украинки и других классиков украинской литературы. Массовыми тиражами выходят великолепные исторические романы П. Загребельного, Ю. Мушкетика, В. Малика. Переводятся на украинский язык произведения Хемингуэя, Фолкнера, Фицджеральда, Хеллера, И. Шоу, Р. Баха. Журнал «Всесвіт» зачитывали в России до дыр. Причем вся литература стоила копейки и была в свободной продаже.

Во время Перестройки широкую поддержку обрело движение РУХ. Лидеры РУХа во главе с В. Черноволом декларировали, что в Украине поляки будут жить лучше, чем в Польше, русские – чем в России, а евреи – чем в Израиле. В Декларации прав национальностей Украины, принятой Верховной Радой 1 ноября 1991 г. и разработанной лидером РУХа Д. Павличко, утверждалось:

Верховна Рада України… керуючись Загальною декларацією прав людини та ратифікованими Україною міжнародними пактами про права та свободи особистості; прагнучи утвердження в незалежній, демократичній Україні священних принципів свободи, гуманізму, соціальної справедливості, рівноправності всіх етнічних груп народу України…

Стаття 1. Українська держава гарантує всім народам, національним групам, громадянам, що Проживають на її території, рівні політичні, економічні, соціальні та культурні права.

Стаття 2. Українська держава гарантує всім національностям права на збереження їх традиційного розселення і забезпечує існування національно-адміністративних одиниць, бере на себе обов’язок створювати належні умови для розвитку всіх національних мов і культур.

Стаття 3. Українська держава гарантує всім народам і національним групам право вільного користування рідними мовами в усіх сферах суспільного життя, включаючи освіту, виробництво, одержання і розповсюдження інформації.

Українська держава забезпечує право своїм громадянам вільного користування російською мовою. В регіонах, де проживає компактно кілька національних груп, нарівні з державною українською мовою може функціонувати мова, прийнятна для всього населення даної місцевості».

Именно эта декларация способствовала огромной поддержке Акта провозглашения независимости Украины гражданами всех национальностей Украины 1 декабря 1991 г. Как мы видим, здесь нет понятия ни «титульной нации», ни «коренной нации», ни «национальной меншины». При принятии Конституции Украины 1996 г. эта декларация была проигнорирована.

Ложью оказались слова и дела о языке в 2014 г. 26 февраля 2014 г. Львов заговорил по-русски. Страна запестрела плакатами «Дві мови – одна нація. Два языка – одна нация». С воскресенья, 2 марта 2014, с 17:00 национальные телеканалы Украины вышли в эфир с единым для всех логотипом – флагом Украины и надписью «Єдина країна. Единая страна». Таким образом демонстрировалось единство страны и защита «общих ценностей, которые нас объединяют». Тогда именно русскоязычные спасли страну, а теперь они оказались лишними?

Откуда опять вылез этот архаический тезис феодального общества «Без мови немає країни». В статье «Украина в постмодерне – 9. Выборы 2019 года как эпичная битва поколений» я показал его полную несостоятельность. Однако он всплывает вновь и вновь. И здесь проблема стоит во вмешательстве в модернизационное развитие Украины галицкого архаического субстрата. Большая Украина свою самоидентификацию прошла во времена Хмельнитчины, которую Галиция проспала. И только в XX веке до нее дошли модернизационные веяния! И оказалось, что для построения нации у нее ничего нет – ни промышленности, ни философии, ни экономики, ни юриспруденции. А есть только мова и кляте панство. Тогда и появился архаический галицкий этноцентризм как защитная реакция от Комплекса меньшовартості. Для них мова стала маркером подавленного стремления к панству («щоб запанувати у своїй сторонці»).

Казалось бы, стремление пануваты олицетворяет свободу. Но это совершенно не так. Свобода – это равенство наций и языков, а у них язык становиться средством навязывания авторитарной власти, которая, как показывает наша история, ведет к диктатуре. Для них потеря доминирования мови сродни мировоззренческому кризису, хотя по сути это освобождает их от болезненной зависимости от архе и сословного общества. Этот процесс Запад прошел еще в XVI-XVIII веках. Насильственное принуждение к одному языку, вере, преклонение перед вождем и потребность в мессии – признак сословного неофеодального общества. А передовой мир метамодерна, наоборот, стимулирует содружество наций, языков и глобальный взгляд на мир. Поэтому передовые страны используют более двух языков.

Относительно Русского мира – то это как раз мир из Киевской Руси, мир мультикультурализма, с опорой на право (Руська правда), хорошее образование для девочек и мальчиков, с высоким уровнем культуры, геополитики и урбанизации для того времени. Именно мы являемся безусловными наследниками Руси и Русского мира, даже Е. Коновалец считал, что наша страна должна называться Русь-Украина^[30]. Даже Ирина Фарион розлого поясняет, что мы идем от Руси и язык наш «Руский». Вот ее фрагмент из Гадячского договора (1658):

«Русский народъ до корони Полской приступилъ, дабы при своихъ прерогативахъ, сирѢчъ преимуществахъ и свободномъ употребленіи набожества прибывала, поки язикъ народу Руского засягаетъ во всѢхъ градѢхъ, мѢстечкахъ и селахъ такъ въ коронѢ Полской, яко и въ Великомъ Княженіи Литовскомъ …»[31].

Произведения наших земляков, русских писателей Гоголя, Булгакова, Чехова, Ахматовой, Бабеля, Грина, Алданова, Ильфа, Петрова, В. Некрасова вошли в золотой фонд мировой литературы. И только враги Украины хотят лишить ее такой бесценной возможности использовать их имена для создания позитивного имиджа страны.

Как наследники Руси и русской культуры, именно мы должны защищать Русь и русских, и не только в Украине. И это от нас зависит показать пример опережающего развития экономики и продемонстрировать способность вхождения в постмодерн. Для этого маркером будет служить как раз полиязычие. Поэтому нам надо вводить в конституцию три государственных языка – украинский, русский и английский. Именно здесь кроется залог бесконфликтного развития общества, нацеленного в будущее.

Понравился текст? Автора можно отблагодарить на карту Приват 5167 9856 9004 1074 Удовик Сергей

Подписывайтесь на страницу автора в Facebook, канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» вYoutube, страницу «Хвилі» в Facebook

[1] Пріцак Омелян. Походження Русі. Стародавні скандинавські саги і Стара Скандинавія. – Т. II. – К., Обереги, 2003. – С. 791.

[2] Русанівський В. М. Історія української літературної мови. – К.: АртЕК, 2001. – С. 12.

[3] Койне (греч. – общее наречие) – язык, образующийся на основе смешения разных родственных диалектов. Представляет собой особую наддиалектную разновидность языка, как правило, содержащую включения иноязычной профессиональной лексики.

[4] Библиотека иностранных писателей о России. – Т. 1. – СПб., 1836. – C. 20.

[5] Вимин Альберт. Донесение венецианца Альберта Вимина о казаках и Богдане Хмельницком (1656). Пер. Н. В. Молчановского // Киевская старина. – № 1. – 1900. – С. 68-71.

[6] Грушевський М.С. Історія України-Руси: в 11 т., 12 кн. – К.: Наук. думка, 1991. – Т. 6. – 1995. – C. 367-368.

[7] http://litopys.org.ua/

[8] Русанівський В. М. Історія української літературної мови. – C. 98-99.

[9] Фаріон Ірина. Термін «руська мова» в діяхронії http://dontsov-nic.com.ua/termin-ruska-mova-v-diyahroniji/?fbclid=IwAR3-JIL6ubLayQDhwXYrSg8kjgLId99IKHS7lfa6sRbCcqJHHtiqDBKivyQ

[10] Флоровский, прот. Георгий. Пути русского богословия. – Париж: YMCA-Press, 1983.

[11] Нечуй-Левицький І. С. Криве дзеркало украінськоі мови. – К., 1912. – C. 4-7.

[12] Ульянов Н. И. Русское и великорусское // Этнографическое обозрение. – 1996. – №6. – C. 142.

[13] Нечуй-Левицький І. С. Зібрання творів. – Т. 10. – К., 1968. – С. 355.

[14] Чудацькі думки про українську національну справу (1892) http://litopys.org.ua/drag/drag19.htm

[15] Нечуй-Левицький І.С. Криве дзеркало украінськоі мови. – К., 1912. – C. 4-7.

[16] Там же. – C. 25.

[17] Нечуй-Левицький І.С. Криве дзеркало украінськоі мови. – К., 1912. – C. 16-17.

[18] Шахматов О., Кримський А. Нариси з історії української мови та хрестоматія з пам’ятників письменської старо-українщини XI – XVIII вв. – К.: Друкар, 1922. – С. 115.

[19] Огієнко Іван. Історія української літературної мови. – К.: Наша культура і наука, 2001. – C. 22-23.

[20] Скоропадський П. Спогади. Кiнець 1917 – грудень 1918. – Київ-Фiладельфiя, 1995. – С. 232-233.

[21] Там само. – С. 134.

[22] Липинский В. Листи до братів-хліборобів. – Київ-Філадельфія, 1995. – C. ХІІІ.

[23] «Коммунист», №1, Харків, 28 грудня 1919 р.

[24] Мартин Тері. Імперія національного вирівнювання. Нації та націоналізм у Радянському союзі (1923-1939). – К.: Критика, 2011. – C. 124.

[25] Там же. – C. 122.

[26] «Українізація» 1920-30-х років: передумови, здобутки, уроки / Інститут історії України. – К., 2003. – С. 120.

[27] Єфремов С.О. Щоденники, 1923-1929. – К.: ЗАТ «Газета «РАДА», 1997. – C. 505, 509.

[28] Єфремов С.О. Щоденники, 1923-1929. – К.: ЗАТ «Газета «РАДА», 1997. – C. 585, 587.

[29] Огієнко Іван. Історія української літературної мови. – К.: Наша культура і наука, 2001. – C. 180.

[30] Бачина-Бачинський Є. Щоденник із Женеви // Євген Коновалець та його доба. – Мюнхен: видання Фундації ім. Євгена Коновальця, 1974. – С. 708.

[31] Фаріон Ірина. Термін «руська мова» в діяхронії.