Назад в будущее: Идея языковой реформы

Я пишу этот текст по-русски, потому что языковые вопросы, которые я хочу поднять, касаются не только украинского языка, но и русского, а, возможно, и всех языков.

Началось всё со стёба. Меня развеселило слово «горор», которым в статье на украинском языке пытались передать английское слово «horror»,  потому что такая попытка передать английское слово, ставшее международным термином, не требует звуковой адаптации.

Но реакция на моё веселье, — как-никак, это всё всего лишь слова, — оказалась серьёзной. Правда, как только я спрашивал, кто, когда, где и зачем придумал правило перевода из «h» в «г», оппоненты исчезали. На деле их не особо интересовало само правило. Их протесты шли не из области лингвистики. Как чётко выразил мне редактор ресурса uain.press, «Утім, вам з Оттави (чи звідки насправді ви є) видніше, як українцям у своїй країні говорити чи писати.»

По такой логике условный профессор украинского языка из университета Найроби не имеет права даже выражать своё мнение о языке, в отличие от новорожденного в Луцке. Логика, прекрасно поданная Виктором Гюго (произношение тут: Hugo) в романе «Человек, который смеётся» —  «Лорд всегда считается ученым человеком, даже если он не умеет читать. Он грамотен по праву рождения.»

Дело в том, что язык, помимо средства общения, может быть средством социального разделения и даже использоваться в качестве оружия. Как только устанавливается более-менее устойчивое общество, оно начинает вырабатывать языковые разграничения между слоями. Хотя бы потому, что простая профессиональная специализация неизбежно порождает свой сленг или диалект. Врачи, адвокаты, военные, инженеры, блатные в своём общении используют жаргон, не всегда понятный непосвященным. Социальная дифференциация также стремиться выразить себя и через языковые отличия. Часто элита сознательно переходила на более престижный язык, чтобы подчеркнуть свой статус. Аристократы поздней Римской республики и империи между собой предпочитали шпрехать по-древнегречески, языке поэтов и философов, и подобное пижонство эллинизации дошло до такой степени, что оттяпав голову злополучному римскому полководцу Крассу, парфянский царя повёз её к армянскому правителю, где они пафосно процитировали пьесы Эсхила. Английская знать до конца Столетней войны была французской, как и русская аристократия до 1812 года. А когда обстоятельства заставляют элиту принимать язык простолюдинов, она непременно присобачивает его своих нужд.

По большому счету, язык — условность. В лингвистическом смысле это набор более-менее схожих диалектов, обычно соответствующих некой более-менее схожей культуре. И пока за дело не берётся руководство, эти диалекты живут и развиваются как им угодно. Украинскому языку в этом плане повезло, так как идеологи добрались до него сравнительно поздно, и он сохраняет удивительное разнообразие и гибкость.

Но когда появляется идея нации и централизованного государства, то возникает потребность в общей стандартизации. Это ещё одна концепция, которую многим трудно понять. Стандарт не есть правило, или закон, или обязанность. Стандарт — это условная точка отсчёта, так как откуда-то считать надо же. В становлении любого официального, в политическом смысле, языка настаёт момент, когда требуется на чём-то остановиться. Теперь, угадайте, какой диалект выберут составители правильной грамматики и орфографии в качестве стандарта: из той области, где живёт любимый монарх, или, если монарха ещё нет, живёт сам составитель, или какой-нибудь интересный, но периферийный говор? И получается, что современный английский — какой-то лондонский диалект, итальянский — флорентийский,  а русский — среднерусский вокруг Москвы. Украинский стандарт основывался на, скажем так, центральном диалекте произведений Котляревського и Шевченко. В 1918 Центральная Рада формализовала орфографию украинского языка.

Но в таком подходе имеется изначальная проблема. С развитием общества любому языку присуще упрощаться во всех аспектах. Сокращаются слова, уменьшается количество падежей, и прочая, и всё это происходит в центрах власти. Поэтому, когда происходит формализация, то она отражает реальности столиц,  а не провинций. И становится статусным показателем. Теперь, если твоя речь и манера письма не соответствует представлениям составителей языковых стандартов, ты автоматически переходишь в разряд малообразованных. Как москвичи однажды убеждали канадцев, что я говорю по-деревенски. Я же не акал и гекал не по-русски.

Потом грамматика и орфография подгоняются под доминантный диалект, а в результате мы начинаем терять целые языковые платы. Я не хочу иметь очередной срач в сетях, поэтому обращусь к русскому языку. Произношение не просто меняет один звук на другой, употребление одной фонемы влияет на другие. Если у вас есть твёрдое «a», то вполне вероятно, что за ним последует твёрдое «е», что мы и наблюдаем в московском. А если вы окаете, то скорее всего у вас будут мягкие гласные, которых в современном русском и украинском алфавитах просто нет. А звуки есть. Смешно слушать интервью с женщиной, говорящей на южнорусском, похожим на украинский, диалекте, в котором она жалуется, что не может написать то, что говорит. Не хватает букв, хотя звуки есть. Но, согласно руководству образовательных учреждений, проблема не в ограниченности официального языка, а в неправильных диалектах. Которые система образования искореняет на корню.

То, что проблемы есть, как бы признается. Недавно Министерство образования и науки Украины вынесло на общественное обсуждение проект новой редакции украинского правописания. Цитирую из газеты.

«Например, в проекте предусматривается возможность употребления и в начале слова перед согласными н и р (інди́к — инди́к, і́род — и́род), в начале глагола и́кати и существительного и́кавка, в начале иностранных слов типа ийбен, ич-оба.

Проект также санкционирует букву ґ для передачи иноязычного звука [g] в фамилиях типа Ґе́те, Ґулліве́р, Ва́ско да Ґа́ма (но возможно привычное написание с г). Аналогичный компромисс предлагается для буквы ф в словах греческого происхождения — можно будет писать как ка́федра, так и кате́дра, как міфоло́гія, так и мітоло́гія.

Звук [j] в звукосочетаниях [je], [ji], [ju], [ja] будет всегда передаваться буквами є, ї, ю, я: Хаям вместо Хайям, Савоя вместо Савойя, фоє вместо фойє.

Предлагается писать слово пів с существительными отдельно, если имеется в виду половина (пів годúни, пів Кúєва). Если пів с существительным составляет единое понятие, они пишутся вместе (півзáхист).

Таким образом в новом правописании прослеживается тенденция к упрощению — компромиссы на примере «міфологія» и «мітологія» наглядно иллюстрируют желание разрешить писать и «как слышится» и «как надо».»

Уже из данного отрывка видно, в какой западне оказался язык в его современной интерпретации. Сначала мы сократили количество звуков и букв, что теперь вынуждает создавать компромиссы. И это только по заимствованиям из греческого языка. А ведь есть ещё такой английский язык, который сейчас везде, как вирус. Что делать с ним? Про китайские языки я промолчу.

С другой стороны, а не изобретаем ли мы здесь велосипед? Ведь что происходило с алфавитом и орфографией в последние 300 лет? Их приспосабливали под язык местных элит, политических или культурных, в ущерб глобальности. Изначально кириллица была создана для славян,  всех славян, с включением чисто греческих элементов как раз для греческих слов. В ней была буква «Ѳ», фита, передающий дифтонг «th» как в английском артикле «the». И вместо компромисса «міфологія» и «мітологія», мы имеем вполне кошеную «міѲологія». И волки сыти, и овцы целы. А если еще подогнать произношение в школе, то детки будут спикать по-английски, что твой лорд.

А вот что предлагал Тарас Шевченко в качестве нового алфавита.

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И І  Й  К  Л

М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч

Ш  Щ  Ъ  Ы  Ь  Ђ  Э  Ю  Я Ѳ Ѵ

Добавьте к нему Є, Ґ, и Ї — и вуаля, у вас есть рабочий алфавит!

Но я бы просто предложил вернуться к старой доброй старославянской кириллице, которая глобальна и универсальна. Более того, на её основе создать современный универсальный украинский алфавит, которой могли бы одинаково использовать также и русскоязычные. Чем не проект национального единства? А ещё и сохранения диалектов, без которых живой язык общения превращается в унылый язык официоза и зомбоящика.

Такой призыв вернуться в прошлое может показаться не интуитивным, но имеет гораздо больше практического смысла, чем идея перехода на латиницу. Латынь вообще очень скудный звуками язык и многие её буквы были туда всунуты позднее для отображения германских и кельтских звуков. Она просто недостаточна для богатства гласных в славянской речи. Не знаю, как там чехи с поляками справляются, но я бы не стал.

Необходимо учитывать и психологию. Успех английского в мире связан и с тем, что у него нет центрального органа и каждый говорит, как может. Грамматика английского была создана в Средние века для того еще, полугерманского языка, а сейчас она просто абсурдна. Что делает его удобным для использования, как ни странно, в качестве почти иероглифов. Но мы на такое пойти не можем, чтобы так взять и забить на контроль. Посему лучше старой доброй кириллицы не придумать, с её мягкими гласными,  греческими дифтонгами и долгой традицией, что так важно для нашей самозначимости.

И тогда всем станет хорошо! А вы говорили, что я ничего практичного не предлагаю.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook