Либерализм и благо в новом мире

Все люди стремятся к знаниям. Так иногда интерпретируют слова Аристотеля, которые можно определить иначе: все люди стремятся к благу. Что не удивительно, поскольку идея блага впервые возникла в античной Элладе, где путеводной звездой были знания. Но в ранг научной концепции теория личного и общественного блага  была возведена в эпоху просвещения, исповедующего два основных принципа: научная познаваемость мира и первостепенная ценность свободы. То есть, знания неотделимы от свободы и блага. А благо это научно обоснованная величина, эмпирически наблюдаемая и математически измеримая.

Развитие теории блага, начиная с XVII в., проходило через ряд этапов: утилитаризм, общественный договор, марксизм, коммунитаризм и демократия. Первый принцип экономической науки звучат так: люди действуют на основе стимулов и выбора между альтернативами, в пользу маржинального блага. Это основа рационального поведения. В основе поведенческих реакций лежит стремление избежать боли и достичь блаженства. В то же время человек зачастую поступает на первый взгляд иррационально, жертвуя собой ради других. Кроме того необходимо обладать достаточными знаниями, для определения своего блага и путей его достижения. И стимулом к действию.

С точки зрения социальных философов просвещения, свобода является основополагающей общественной ценностью. Потому что, с точки зрения блага личности, никто не может лучше определить его, кроме самого индивида. Свободный человек наиболее точно определяет свое благо (поэтому самый ценный ресурс для него это свобода информации), и последовательно стремится к его достижению. Но в этом стремлении он неизбежно сталкивается с конкуренцией за обладание ограниченными ресурсами, и как следствие, с необходимостью легитимного права. Идея права восходит к концепции «естественного права» от Бога. И через его переосмысление, трансформируется в научную доктрину.

Согласно традиционному мировоззрению, Бог есть создатель всего сущего. Следовательно он имеет высшее право собственности на все свои творения, и обладает абсолютным знанием о них. Из этой идеи произрастает следующая: поскольку человек есть творение божье, наделенное божественным светом разума, то обладает способностью познавать этот мир, открывая его законы, и преобразовывать, участвуя в со-творении. К тому же, если Господь создал этот мир и установил все правила в нем, если он всемогущий, то может менять и его законы. Из этого следует осознание возможности самим человеком устанавливать правила на основе понимания блага. Так от традиции общество переходит к модерну, и в недрах познавательного позитивизма появляются ростки нормативного социального инжиниринга.

Свобода есть важное условие достижения блага, но она не должна наносить ущерб правам других людей. В системе всеобщего тождества, сякие активы предполагают пассивы, свобода должна быть соразмерна ответственности, права обязательствам. Если человек реализует свои права на свободу за счет других людей, то это беспредел. В абсолютно свободном обществе, неизбежно появляются центры силы, навязывающие волю другим. Между ними возникает борьба всех против всех, в которой побеждает сильнейший. В конечном счете абсолютная свобода в стремлении к благу приводит к хаосу, тирании, рабству и разрушению блага. Для преодоления этой дилеммы вводится внешний арбитр, обладающий «естественной монополией на насилие», государство.

На идее ценности государства для достижении блага, вырос марксизм. Который следует разделять на мессианскую религиозную утопию, и рациональную часть научной традиции просвещения. Первая была секуляризированным неоязычеством (но без Бога), и неогностицизмом в одном флаконе. Призванная изменить саму природу человека, и посему совершенно утопичная и нереализуемая. С абстрактным бездушным «законом» развития в роли аристотелевского «мирового разума», без морально-этического авторитета божественной любви к человеку (доказываемой тем, что он благоприятствует нашему развитию, а не гибели), она стала порождением параноидальной мизантропии «злого еврейского мечтателя». И была обречена на самоубийство через самосожжение, как закономерный финал любого гностического учения.

Но как социальная доктрина, отстаивающая свободу человека от принудительной эксплуатации другими, марксизм занял важное место в научной традиции просвещения. Согласно которому, все люди равны не в правах на распределяемые блага, а в праве возможностей в доступе к ним. Не механическая уравниловка в материальном эгалитаризме, как вульгарно трактовали его многие последователи, а равенство в правах и свобода от насильственной эксплуатации. Благодаря этому марксизм стал важной новой вехой в развитии просвещения, и занял почетное место в социальной теории.

Если государство обладает «естественной» монополией на насилие и является высшим арбитром и гарантом соблюдения прав и свобод, то возникает вопрос о контроле над государством. В деле которого тот, кто получает его, достигает абсолютное преимущество перед другими, и благо опять не созидается, а разрушается. В этом контексте возрастает роль социальных коммуникаций для создания общественных групп и институтов. С помощью которых социально структурированному обществу легче лоббировать свои интересы в деле увеличения личного и общественного блага. Эта идея лежит в основе коммунитаризма. Который в дальнейшем эволюционирует в современную мажоритарную демократию.

Демократия несовершенная общественная система, но эффективнее олигархии и деспотии. В ней реализуется потенциал максимального числа членов социума, создавая кумулятивный эффект развития и процветания. Но при этом серьезной проблемой становится моральный аспект власти большинства над меньшинством. Ведь по настоящему справедливое общество предполагает власть большинства, при соблюдении прав меньшинства. Свободы сильных, при соблюдении прав слабых. И добровольная взаимопомощь, как преодоление отчужденности автономных свободных граждан, заботящихся исключительно о своем личном благе.

Эту проблему призваны решить морально-этические принципы, возведенные в ранг культурных кодов народа, уходящие корнями в религию, и давшие плоды современного гуманизма. Высокие стандарты культуры ограничивают «природу» в человеке, о которой лучше других написал в свое время Маркиз де Сад (кстати, впервые мануфактуру для производства изделий из человеческой кожи построили в революционной Франции). Задавать высокие стандарты культуры призвана образованная элита. Подобно ребенку, чтобы из него вырос достойный человек, элиту нужно воспитывать, чтобы затем она воспитала народ.

Так мы приходим к пониманию факторов, разрешающих «дилемму узника»: знания, коммуникации, право, культура, наличие стороннего арбитра. И свобода, быть может не как самоцель, но как наиболее ценный инструмент обретения блага просвещенным, зрелым и сильным человеком. В связи с этим хотелось бы обсудить аргументы противников либерализма, в частности в Украине: украинцы не готовы к нему, личная свобода ведет к распаду общества, невозможно мобилизовать людей для модернизации, и т. д. Дело в том, что сегодня невозможно мобилизовать людей ни потогонной системой XIX, ни тоталитарными методами XX века. К тому же в современном мире конкурентными преимуществами обладает тот, кто стоит на пике технологического прогресса.

Для развития технологий нужен гуманитарный контекст и  свобода. Высокие технологии двигают не рабы и рабочие, а замотивированные свободные и просвещенные люди. Для мобилизации масс нужна сверхидея, основанная на некоем новом мифе. Отражающая вечные ценности блага, но упакованная в новую форму, соответствующую вызовам современности и будущего. В нашем случае таким новым мифом может быть идея «Украина 2018». Когда скорее всего, произойдет окончательный слом устаревшей системы, и прорастут ростки новых классов, новых политических сил, новых идей и решений, новый НЭП. Нынешнее столетие однозначно будет временем новых мобилизационных технологий, но они не будут столь грубыми и прямыми, как в прошлом. Мы должны подготовиться для лидерского участия в «новой волне» после преодоления Украиной «рубикона» 2018.

Старые методы мобилизации масс не работают, и даже опыт «азиатских тигров» в сегодняшней Украине не применим. Потому что мотивация азиатских безденежных и необразованных крестьян для Украинцев, имевших в недалеком советском прошлом по крайней мере минимальные социальные блага, есть наоборот сильнейший демотиватор. Нам нужно не оборачиваться в прошлое, а строить даже не XXI, а XXII век, здесь и сейчас. Самый успешный опыт лидерского вхождения из успешного прошлого в еще более успешное будущее у США. Либеральной страны, построенной на масонских принципах свободы, равенства и братства.

Подобно Америке, нам следует собрать воедино интеллектуальный актив, организовать в подобие «братства», и направить усилия на воспитание национальной элиты. Которая станет социальной основой свободной просвещенной страны. Либерализм это несовершенная идеология, но благотворнее большинства остальных, тем более в суперсложном XXI столетии. Либерализм это не цель, а средство достижения блага, и эмпирический опыт показывает, что самое эффективное. Что же способно замотивировать наших людей двигаться к цели через знания, права и свободу, что вообще создает пассионарные импульсы для народов? Разрядка внутреннего и внешнего напряжения вызывает тектонические общественные сдвиги, от религиозных до военных. Накопление технологических и социальных инноваций переходит в новое качество, создавая запрос на новые ценности и институты.

Формирование элиты обеспечивает устойчивое развитие общества. Максимально раскрыть потенциал которого призван либерализм. Свобода обеспечивает пространство возможностей, недоступных при директивном правлении. Подобно Богу, человек полностью осознает и по настоящему владеет тем, что сам создает. Креативное созидание своего собственного нового мира дает человеку истинные знание, свободу и право. Которые помогают ему в творческом созидании, определении и достижении блага. Поэтому наиболее человечную идеологию XXI в. я бы назвал «креативным гуманным либерализмом». Как новая форма для вечных ценностей: вера, надежда, любовь.