Зачем Кремлю выдвижение Собчак

Ночная электричка до Конакова, время – ближе к полуночи со вторника на среду. Голос Собчак звучит в полупустом вагоне аж в двух местах: девушка в пуховике и кроссовках справа от прохода смотрит разговор Собчак и Дудя, слева от прохода пресс-конференцию Собчак смотрит молодой человек, похожий на вечного студента. Оба делают это на смартфонах и без наушников – стесняться почти некого. Кажется, 95% россиян действительно знают, кто такая Ксения Собчак, как утверждает ВЦИОМ.

Два вопроса, которые сегодня имеет смысл обсуждать в связи с вступлением Собчак в президентскую гонку, можно сформулировать так. Какова та роль, которую Собчак, по мнению внутриполитического блока Кремля, должна сыграть в кампании? Говоря языком Виктора Пелевина, должна ли она стать нехорошим человеком для клоунов в лице российских либералов, то есть обмануть дураков, или должна стать клоуном для нехороших людей в российской элите, то есть быть использованной частью истеблишмента втемную? И второй вопрос, который выходит за рамки анализа «раскладов» и имеет отношение скорее к сценариям эволюции правления президента Путина. Что вообще означает для российской политики появление на сцене этой фигуры?

Ксения идет на войну

Чтобы приступить к серьезному разговору, нужно проделать некоторую подготовительную работу. То есть восстановить последовательность событий, связанных с выдвижением Собчак. Понятно, что такая работа будет иметь гадательный характер: источники врут, не врут лишь документы – журналы посещения кремлевских кабинетов, протоколы и резолюции, прошения и черновики стратегий. Но документов относительно выдвижения Собчак нет или почти нет, есть только слухи, перекрестный анализ которых может дать лишь отдаленное представление о том, как все было на самом деле.

Что можно считать относительно достоверным? Политическую инициативу проявила сама Собчак, а вовсе не Кириенко. Собчак пришла к президенту и завела разговор о своем участии в кампании. Первый ход был ее. Правда, сделан он был не в октябре, а, судя по словам двух сотрудников АП, в конце лета. Они же говорят, что президент был не в восторге от идеи, но не забраковал ее сразу же.

Дальше началась игра: пошли слухи, в обсуждение стали включаться разные кремлевские подразделения и разные кремлевские кланы. Идею Собчак поддержал Кириенко и Юрий Ковальчук, которых, с некоторой долей условности, можно назвать аппаратными союзниками. К слову, есть версия, что первый разговор о кампании у Собчак был именно с Ковальчуком, а не с президентом, правда, подтвердить эту версию мне не удалось.

Затем в сентябре возникла пауза, которая частично объяснялась занятостью президента и Кириенко, частично – молчанием уже самой Собчак, которая, сделав первый ход, как бы замерла в нерешительности. Неловкие намеки источников из Кремля, сделанные в СМИ, – желательность появления женщины-кандидата, а затем и упоминание фамилии Собчак, с одной стороны, означали приглашение к продолжению танца, начатого Собчак, с другой – должны были маркировать ее как оппозиционного, но системного кандидата. Что, кажется, не вполне устраивало саму Собчак.

На нескольких аппаратных совещаниях, посвященных грядущей кампании (не участию Путина в кампании, а как бы общим контурам), во второй половине сентября кандидатуру Собчак горячо поддержал Кириенко. Мотивируя это набором уже привычных для уха президента аргументов: социальные и политические лифты, позитивный образ кампании, дорогу молодым.

Конец игры предполагал прямой разговор Собчак и Путина, который, по ее собственному признанию, состоялся в октябре в ходе съемок фильма о покойном мэре Санкт-Петербурга Анатолии Собчаке. Источники говорят, что речь, среди прочего, шла о некоторых содержательных и процедурных договоренностях, в том числе о тональности кампании Собчак. Впрочем, понятно, что знать об этом наверняка они не могут.

Ставки и диспозиции

Главной проблемой для Кириенко с момента его назначения на должность куратора внутренней политики была проблема масштаба общественного консенсуса, который олицетворяет фигура президента Путина. Стратегия предшественника Кириенко Вячеслава Володина предполагала линейное расширение этого консенсуса до границ политического тела российской нации: оппозиция могла физически остаться в России, но теряла право не только на представительство – этого представительства она давно не имеет, но и на голос как таковой.

Оказалось, что эта стратегия неприемлема вовсе не для российского «общества», а для истеблишмента. Либералы в правительстве, либералы в администрации, либералы в обслуживающих администрацию университетах и think tanks, по сути, грозили саботировать важные для президента проекты: стратегии, планы реформ, инвестиционные программы и так далее. Речь, конечно, не шла о наномитингах в коридорах Белого дома и Старой площади, скорее все было похоже на итальянскую забастовку. Усталость от фигуры Путина, ощущение угрозы, возникшее после ареста Алексея Улюкаева, погружали часть истеблишмента в состояние глухой обороны.

Ставка на молодых – то есть замена тех, кто устал от Путина, на тех, кто еще не успел от него устать, – как выясняется, была только частью плана Кириенко по реабилитации истеблишмента. Другая часть – Собчак в качестве exit strategy. Парадоксальная фигура шоувумен, связанной и с двором Путина, и с либеральной элитой и при этом обладающей рекордной узнаваемостью, решает и проблему возвращения оппозиции голоса, и проблему ее представленности.

Правда, это уже не оппозиция – недооформленная, но очевидно существующая широкая коалиция низовой поддержки Алексея Навального, а «оппозиция». Набор давно известных фамилий представителей элиты, которым стало душно от консенсуса, насаждавшегося Володиным, силовым и клерикальным лобби. Именно эти фигуры уже поддержали или в ближайшее время поддержат кандидатуру Собчак.

Гетто для либералов

Вопрос о прибытке, который может получить администрация и президент Путин от выдвижения Собчак, вовсе не замыкается на фигуре Навального. Борьба c Навальным давно идет по силовому сценарию, который подразумевает, что за любое действие он, как в настольной игре, платит потерей хода, то есть задержанием на 20 суток.

Собчак – не субститут Навального, даже с точки зрения администрации. Она нечто иное. Если пытаться найти аналогию, можно сказать, что Собчак – это Жириновский, но не для избирателей, настроенных националистически, а для ориентированного на Запад городского электората.

Цель игры, таким образом, вовсе не в том, чтобы подсунуть тем, кто хотел бы проголосовать в марте 2018 года за Навального, его суррогат. А в том, чтобы создать псевдопозицию, политического несубъекта, который может уловить недовольство городского сословия, облечь его в какую-то политтехнологическую (не политическую!) форму и безопасно изолировать это недовольство на горизонте не ближайших шести месяцев, а ближайших шести лет.

Этот план, в общем, уже раскусили «думские старцы» – Геннадий Зюганов и Владимир Жириновский. По всем доступным им каналам они передают Кириенко сигналы о своем недовольстве и даже готовности к бунту в Думе. Их инстинкты вернее всякой аналитики: Собчак – это серебряная пуля, которую отливают на них, а вовсе не на Навального.

Другая фигура, которая, по слухам, выступает резко против выдвижения Собчак, – это премьер Дмитрий Медведев. Отношения с Кириенко у него не сложились почти сразу после назначения последнего, а после выдвижения Собчак, как говорят, конфликт перешел в горячую фазу. Те, кого Собчак собирает вокруг себя, те слова, которые она произносит, больше всего похожи именно на то, как представлял себе свою президентскую кампанию в 2011 году Медведев.

Выдвижение Собчак разрушает важный для премьера политический бастион, возможно, его последний политический бастион. Именно Медведев – не Кудрин, не кто-то иной, а Медведев и его окружение – покровительствует и помогает всему доброму и прогрессивному. Выдвижение Собчак создает рядом с Кремлем новый центр для получения жалоб и предложений от прогрессивного истеблишмента и демократически настроенных представителей элиты.

Окно возможностей

В 2012 году в России запустился механизм самоопределения новых социальных групп внутри путинского большинства: аморфных политических образований, находящихся в поисках собственной идентичности. До старта президентской кампании Навального этот механизм приводился в действие прежде всего и почти исключительно экономическими действиями властей. Дальнобойщики стали дальнобойщиками благодаря «Платону». Москвичи – обиженными москвичами благодаря реновации. И так далее.

Сегодня именно эти группы, теоретически, поставляют Навальному большую часть его сторонников. Именно эти группы в ближайшее время должны так или иначе выйти на политическую сцену, и именно они требуют от президента права на политическое представительство.

Но Собчак не является их политическим представителем. Глядя на ее штаб, следует заметить, что вошедшие в него фигуры не имеют опыта в выработке политических стратегий, зато имеют огромный опыт в политических технологиях.

Две кампании, выигранные Алексеем Ситниковым, политтехнологом Собчак, на которые я бы хотел обратить внимание, – это кампания Бориса Березовского в Кабардино-Балкарии в 1999 году и кампания Сергея Дарькина в Приморском крае в 2001 году. Обе – технологически безупречные, но полностью деполитизированные, деполитизированные умело и намеренно. Обе кампании по формату были скорее ближе к шоу, чем к политическому действию.

Нынешняя подача Собчак «как кандидата против всех» – яркое подтверждение того, что о реальной борьбе за власть ради представительства новых групп внутри умирающего большинства речь не идет. Речь идет о сложном и дорогом политтехнологическом кунштюке. Внутри кампании Путина как бы возникает анклав с другим временным темпом, другим оформлением, другой риторикой.

Этот анклав разбавляет реальную кампанию, добавляя в нее то, что не хочет делать сам Путин: остроту, нервы и перформанс. Понятно, что кампания Путина, когда она начнется, не будет выстроена вокруг сюжета «шоувумен против реального лидера». Путин, несомненно, в момент своего выдвижения перевернет доску: слухов о конституционной реформе становится с каждым днем все больше.

Задача оппозиции и противников Путина, которая возникает в связи с выдвижением Собчак, формулируется просто. Не дать этому цирку отвлечь политическую нацию от разворачивающегося на наших глазах острого и, возможно, терминального кризиса российской государственности.

Источник: Центр Карнеги