«Современное государство есть организованный по типу учреждения союз господства, который внутри определенной сферы добился успеха в монополизации легитимного физического насилия как средства господства и с этой целью объединил вещественные средства предприятия в руках своих руководителей, а всех сословных функционеров с их полномочиями, которые раньше распоряжались этим по собственному произволу, экспроприировал и сам занял вместо них самые высшие позиции».
Макс Вебер, «Политика как призвание и профессия»
Макс Вебер считал монополию на насилие специфической функцией государства, которую не могут нести другие организации и общественные институты. А значит, именно монополия на насилие выступала для него критерием выделения государства как особой организации и особого института. Украинское государство эту монополию утратило. И теперь неспособно утвердить общеобязательность государственного права на своей территории. Так как именно угроза применения насилия за неисполнение норм отличает государственное право от религиозных, этических, моральных норм.
«Полесская янтарная республика», «Закарпатская сигаретная республика», рейдерские захваты, капитуляция львовской мэрии и полиции перед неонацистами – лишь логичное следствие потери дееспособности государственных силовых органов.
Государство отступает перед любой конфликтной ситуацией, инициированной, условно, более чем 10-ью вооруженными людьми. И так, примеров масса: погромы банков, срыв мирных собраний меньшинств, рейдерские захваты, в Черновицкой области заблокировали погранзаставу (мешала контрабанде сигарет), сигаретная перестрелка из гранатометов «Правого сектора» в Закарпатье, охота за грузовиками и блокирование погранзаставы контрабандистами в Черновицкой области и многое другое.
Это результат утраты государством легитимности в плане монополии на применение силы. Государство не может заставить граждан исполнять законы. А значит, утратило один из главных признаков государства как института.
Истоки морального осуждения монополии на силу
Осенью 2013 — зимой 2014 года государство утратило монополию на насилие. Легально избранные органы власти отдали приказ сначала силовым образом разогнать мирный протест. А позже отдали приказ открыть огонь на поражение – сначала против мирных протестующих, потом – не столь уж мирных. Результат известен – более сотни погибших протестующих и десятки жертв со стороны силовых органов. Данное преступление так и не было расследовано. Лица, отдавшие преступный приказ, не установлены и не наказаны.
Однако общество свой приговор вынесло: абсолютное большинство считает применение силы против мирных граждан не просто неправильным, а преступным.
Но эти события повлекли еще одно неочевидное последствие. Приказ отдавали легитимные на тот момент органы власти – и силовики его выполнили. Когда власть сменилась, осуждению (и моральному, и юридическому) подверглись исполнители. Но не заказчики. Часть которых спокойно покинула страну, часть заседает в парламенте.
Более того, даже будучи обличенными властью, заказчики не делают абсолютно ничего для защиты своих бывших защитников. Нет публичных заявлений, депутатских обращений. Ни один депутат от Партии регионов (ныне Оппозиционный блок и частично Блок Петра Порошенко) не присутствует в судах. Весьма состоятельные особы не наняли адвокатов обвиняемым. Не используют огромную силу своих СМИ («Интер», «Украина») для требований справедливого суда. «Беркут», Внутренние войска и милиция преданы своими бывшими хозяевами.
Более того, преступления против самих силовиков никак не расследуются. Хотя есть публичные признания лиц, стрелявших из огнестрельного оружия в спину силовикам (например, гражданина Бубенчика). Более того, значительная часть общества считает такие действия некой оправданной коллективной самозащитой, не подлежащей не только осуждению, но даже расследованию.
Паралич силовых органов
Украинцам не приходит тысяча от Зеленского: какие причины и что делать
МВФ спрогнозировал, когда закончится война в Украине
Маск назвал Шольца "некомпетентным дураком" после теракта в Германии
Банки Украины ужесточат контроль: клиентам придется раскрыть источники доходов
Следствием этих событий стала невозможность применения силы против любых правонарушителей, которые достаточно организованы, агрессивны и многочисленны. И, тем более, вооружены.
Почему так происходит? Потому что перед глазами каждого полицейского и нацгвардейца стоит пример его бывших коллег. Любой неглупый человек может легко спрогнозировать ситуацию.
Сегодня он выстрелит в штурмующих РОВД янтарных старателей. Вроде бы, поступит в полном соответствии с законами и служебными инструкциями. Но завтра власть поменяется. В период избирательной кампании что будет важней для обанкротившегося «Народного фронта» и его выдвиженца Арсена Авакова? А им придется выбирать между голосами сотен тысяч полищуков и судьбой одного полицейского (честного, но недальновидного). Разумеется, его отдадут на растерзание толпе.
А какое наказание понесет нечестный, но дальновидный полицейский, который отдаст толпе пойманных нарушителей? Да никакого. Наоборот, весь город любить будет. «Милиция с народом», — кричали ультраправые во Львове.
Институциональная проблема невозможности борьбы с частным насилием
Инфантильные граждане и поверхностные СМИ пытаются защититься от понимания новой суровой реальности персонализацией проблем. Сколько бы вышиванок такой гражданин не одел, он все равно повторяет фразу, приписываемую Иосифу Сталину: «У каждой ошибки есть имя и фамилия». И появляются конспирологические теории, приписывающие контроль над хаосом нелюбимым персонажам. Например, теория о том, что Путин управляет неонацистами.
Психологический механизм таких «теорий заговоров» понятен. Человека, будь он президентом, премьером, министром, депутатом можно осуждать, над ним можно смеяться, его можно ненавидеть. А вот со стихией такое не прокатит. Пожар, землетрясение, наводнение вызывают животный ужас и ощущение бессилия. Их нельзя ненавидеть, их можно только бояться. А это неприятно. Потому хочется найти или придумать виновных. Владимир Жириновский пояснял наводнения происками американцев. Позже заявляли, что США устроили лесные пожары в Сибири. Так россияне вытесняли страх перед стихией ненавистью.
Но в реальности все намного хуже. Единого центра управления насилием, пожарами и наводнениями нет. И выключить его некому. Введения полка Нацгвардии в Полесье приведет в лучшем случае к гибели полка, в худшем — его переходу на сторону Янтарной республики.
На самом деле, мы имеем дело именно с институциональной проблемой. Силовые органы не готовы применить силу для защиты правопорядка, если имеют дело с большими группами правонарушителей.
Все меры из категории «ретушь» тут не помогут. Люстрации, смены униформы, смена названий, замены начальников РОВД и министров на «хороших парней» и «патриотов» бесполезны.
Общество не желает возвращать силовикам монополию на насилие. Пример: на митинг за право полицейских отстреливать предположительно нетрезвых водителей вышло аж 400 человек в 3-5-ти миллионном Киеве. Напомню, на митинг против избиения студентов в 2013-м вышли сотни тысяч.
А установить монополию силой ни МВД, ни НП, ни НГ, ни власть в целом не способны — психологически, политически, организационно..
Прогноз – распространение насилия
Безнаказанность порождает желание продолжать преступную деятельность.
Как это происходит?
Группа людей (старатели, неонацисты, контрабандисты, погромщики банков, террористы-подрывники ЛЭП) имеет свою позицию.
Их позиция не соответствует закону.
Группа заявляет: государство должно следовать нашей позиции, иначе мы применим насилие.
Государство требование выполняет.
Модель признается успешной.
Распространяется при помощи масс-медиа и закрепляется в общественном сознании.
Следующая группа людей начинает применять модель.
Сделать прогноз в сложившейся ситуации нелегко.
Мы находимся в средней стадии революции, в которой умеренная часть революционеров объединяется с умеренной частью старых элит. В истории такие режимы всегда отмечались неустойчивостью. Так как население озлобляется тем, что некая структура собирает налоги, как будто она — государство. Но при этом не способна выполнить положенные государству функции.
И найти пример позитивного развития ситуации нелегко.
А вот негативные сценариев очевидны – распространение анархии (вариант Сомали, Ирака, Ливии, Сирии и др.), либо установление термидорианского режима.
Избражение: vlada.io