Откуда негры в Африке или незавершенная революция в Украине

Негров в Африке почти не было. С библейских времен там было государство белых царицы Савской, дружившей со знаменитым царем Соломоном, и вроде имевшей от него ребенка. Негры жили только в полосе джунглей по экватору, а всю остальную Африку они постепенно захватили, когда государство царицы Савской и соседнее царство Офир были в упадке. Но через 5 тысяч лет историческая справедливость восторжествовала, ‒ белые вернули себя земли царицы Савской: Южную Африку, Намибию, Замбию, Зимбабве и т.д.

Это не бред, а версия истории популярная среди буров и других белых колонистов в Африке и близкая тому, что официально преподавали в ЮАР до отмены апартеида. Для них «Африканаша» как «Крымнаш» для колонистов-великороссов в Крыму, на Донбассе, в Молдове или в Казахстане. Всё это наше!!! Не отдадим, вернем или хотя бы «надкусим». Психология колонизаторов, воспринимающих аборигенов как существа примитивные и неполноценные. Если появление такого расистского и колонизаторского сознания у буров можно объяснить их долгой жизнью в Африке ‒ 500 лет как ни как срок большой, да и негры в округе мигрировали, то откуда «Крымнаш» у 20-летней дочери отставника и бухгалтерши из Великороссии, присланных в опустошенный войной и зачищенный от татар Крым? Ведь живут они там максимум 50 лет, а ссылки на указ Екатерины II об основании Севастополя на месте античного Херсонеса не убедительней, чем история с царицей Савской. Украинцы с большим основанием могут требовать город Ярославль, как основанный киевским князем Ярославом Мудрым. И не только его.

Но не требуют: не потому, что не «дотянуться», а потому, что менталитет другой. Не имперский. Скорее анархический или местечковый, как презрительно говорят имперцы из «первопрестольной», коим вечно «за державу обидно». Но обидно не за фикции выборов и другие российские реалии, а за то, что не всей планетой можно управлять из Кремля. В этом кардинальное отличие украинской и великоросской политических наций. Первые анархисты, вторые ‒ имперцы. Отсюда и отличия в отношении к государству и к проекту Европы без границ от Лиссабона до Владивостока. Те и другие за отмену границ. Но если великороссы мыслят Евразию как империю, то украинцы ‒ как конфедерацию наций на четких договоренностях, а не под угрозой отключения газа и «точечных ударов». Поэтому «проект ЕС» восставшим украинцам ближе, чем московский ТС, если конечно, из ЕС не выйдет Евроимперия с центром в Берлине. Но Евроимперия пока лишь прогноз, тогда как Российская империя ‒ стреляющая реальность.

Отсюда и различие в отношении к государству, просматривающееся даже на бытовом уровне. Великороссы мыслят себя винтиками в механике империи и строят свою жизнь как карьеру в ней, а потому им за державу и перманентно обидно, тогда как для украинцев государство ‒ это неприятность, без которой не обойтись. Если великороссы молятся на империю, то украинцы, несмотря на все дифирамбы державности, постоянно помышляют чем бы ее заметить: негосударством типа Запорожская Сечь, анархистскими советами Махно или гражданским обществом. Пока идет этот мыслительный процесс, наиболее деятельные стремятся «выпасть» из державы в отдельно взятом хуторе или бизнесе по принципу: хочу демократии и самоуправления сегодня и сейчас, так как Верховная Рада еще неизвестно когда до них додумается.

Эксперименты украинцев с государством ‒ как бы сделать его демократичней, ограничив власть бюрократии, а еще лучше, ‒ сдать его в музей древностей по совету Энгельса, сильно нервируют забюрократизированный Кремль, логично проецирующий все эти «ужасы» на себя. Нервируют так, что Лавров в ассамблее ООН предложил вообще осудить революции. Подобное было лишь в Османской империи в XIX веке, запретившей слово «революция». И этого требует С. Лавров, 1950 г. рождения, который 40 лет отмечал годовщины Октябрьской революции и писал рефераты об успехах национально-освободительных движений в мире при поддержке КПСС. Теперь Лавров отрицает само существование украинцев и Украины, а его сверстник Шойгу дает «добро» на открытие в Центральном музее Вооруженных сил России выставки «Приднестровье – русский рубеж». Ее экспозиция начинается с появления в Молдавии армии Суворова, а заканчивается защитой этой «исконно русской земли» от оккупантов-молдаван в 1990-ые.

Россия как была империей, так и остается империей, даже если для конспирации называет себя федераций.

Причина личного испуга обитателей Кремля перед Майданом очевидна – революция в России тоже грозит им люстрацией, а бежать можно только в «народный» Китай или в еще более «народно-демократическую» Корею. «Винтики» встревожены не меньше: конец империи ‒ это не только утрата карьеры в ней как главной цели в жизни, но и конец хождения на службу, как образа жизни, и что хуже всего ‒ конец получения должностной ренты от государства. Придется работать, доказывая свою социальную полезность через рынок или всем себя обеспечивать в натуральном хозяйстве. Самое страшнее, придется думать, а этому «винтиков» не учили. Их учили лишь исполнять команды, строго следуя инструкции, а не думать, так есть святое правило империи «командир все знает и всегда прав». Отсюда и паническая поддержка «винтиками» Кремля, ‒ без него они слепые котята с собачьей преданностью Хозяину, который хотя и крут нравом, но кормит и идеологию жизни рисует.

Но и с идеологией у Кремля есть проблема, которую и подметил Петр Акопов главный редактор и гендиректор московского «Политического журнала» в статье «Зачем нужна Новороссия?». По мнению Акопова: проблема в расколе России на «красных» и «белых», тянущаяся с 1917 года и все никак не решенная. Ее решение Акопов неожиданно узрел в Новороссии, ‒ так он именует оккупированную империей часть Донбасса. Сформулировал лаконично, а потому удачно: «По сути в Новороссии родился тот самый синтез красной и белой идеи, который ищет для самой России и Кремль. Национальное и социальное сливаются в единое, новое – борьба за русский мир дала уникальный шанс ускорить синтез белой и красной России, сделать его результат неисчерпаемым и, главное, живым источником для построения планов будущего. Не просто борьба с Западом за нашу землю – а борьба за новый справедливый социальный уклад, за русский мир, в котором общество и хозяйство организуется на отвечающих национальному чувству принципах и основах, сформулированных с учетом нашего безо всякого преувеличения уникального опыта».

Что эта проблема у России есть, признавал еще Ельцин, но что Украинская революция ее обострила, Акопов уловил верно, хотя и утопил в ура-имперской фразеологии и в мифе о русском мире. В чем ошибся Акопов, так в том, что мешать в одном флаконе «красное» с «белым» начал еще Сталин, а Путин лишь завершает. Поэтому в Новороссии Акопова белогвардеец Гиркин и реанимирует сталинские указы, а ростовский бандит Моторола щеголял на свадьбе в Донецке георгиевским крестом и советским значком «Гвардия».

Если путинизм ‒ это последний всплеск длинной волны контрреволюционной реставрации, начатой Сталиным, в итоге которой капиталистые коммунисты обнимаются с попами, состоящими на службе у Кремля, то Майдан ‒ новая попытка покончить с государственной бюрократией как особым классом и завершить Российскую революцию, насильно прерванную в 1920-1922 годах.

Главный постулат Майдана как две капли воды схож с главным требованием того времени: государство должно служить интересам общества, а не бюрократия должна взирать на общество как на свою кормовую базу. Различие лишь в том, что тогда это называли социализмом и коммунизмом, а теперь строем гражданского общества, в котором оно превалирует над государством. Как и тогда этот обобщающее пожелание складывается из десятков более частных требований демократических свобод, честных выборов, прав человека, борьбы с коррупцией и т.п. Все это, но в несколько иных словах тогда среди большевиков требовали «рабочая оппозиция» и «демократические централисты», а вне партии ‒ анархисты, Украинская повстанческая армия Махно, участники Кронштадтского, Тамбовского и других больших и малых восстаний.

Ленин, Троцкий, Бухарин и Сталин в 1920-ые свернули это движение революции по восходящей, а красные командармы ‒ герои гражданской войны вместе с царскими офицерами расстреливали крестьян, не желавших стать планктоном для чиновников-коммунистов в новых государственных латифундиях. Белое рядилось в одежды красных, и символично, что прокурор Вышинский, выписавший в 1917 г. ордер на арест Ленина, стал главным гособвинителем для революционеров на процессах 1930-ых годов.

Майдан ‒ это новая длинная волна незавершенной революции, призванная довести ее до победного конца, похоронив путинскую контрреволюцию. Это своего рода возмездие истории сталинистам и их идейным потомкам. Возмездие неотвратимое, почему так и активничает Кремль. Возмездие не только за преданную и поруганную революцию, но и за украденную Сталиным у советского народа победу во Второй мировой войне. Отменяя 9 мая как выходной, Сталин понимал, подвыпившие ветераны могут добраться и до него, ‒ ведь воевали они не за победу ГУЛАГА над Освенцимом, а за победу над фашизмом во всем мире, в том числе и в своей стране. О настроениях: покончим с Гитлером, возьмемся за Сталина, бытовавших в частично демобилизованной армии, «вождь народов» знал, как и об украинских повстанцах, воевавших на два фронта. Потому и украл праздник Победы, возвращать который начали лишь по частям с 1956 г. с развенчания «культа личности» и постулата «Сталин войну выиграл». Выиграл не Сталин, а советский народ и вопреки бездарности Сталина-генералиссимуса. И этот праздник Победы нынешняя Украинская революция еще вернет, очистив от сомнительных дедов, «воевавших» в охране ГУЛАГА.

Что вернет и завершит, осознают и в Кремле, а потому готовят на скорую руку по старым имперским рецептам дивный идеологический микс из «красного» с «белым». В этом же стакане заодно смешивают «теплое общество» Кара-Мурзы, идеолога путинизма восходящего с евроазийством Дугина ‒ идеологом путинизма нисходящего, приправляя «новой хронологией» Фоменко с Носовским, которые якобы научно доказали: никакой Римской империи не было, а была одна большая Московская империя с отделениями в Китае и на Аляске. Коль существование китайцев взято под сомнение, то «карликов» вроде молдаван, украинцев или казахов можно игнорировать, ибо ядерного оружия у них нет. Так вслед за «новой хронологией» появляется и «новая география» с новороссиями и Приднестровьем как «русским рубеж», несмотря на то, что русских там всего 30% и пришли они даже не с Суворовым. Да и тех забыли спросить, хотят ли они в «русский мир» и в каком качестве?

Просто взрыв какой-то в 2014 году «национальной гордости великороссов» за то, что у них самая теплая тюрьма, самая суровая охрана из Чечни и Челябинска и самый крутой президент, отогнавший негра Обаму от блондинок Крыма. Правда, никто не доказал, что Обама хотел посетить Крым, а не земли царицы Савской. Но «крымнашские» блондинки наивно верят, что они интересны Обаме и даже самому Путину больше, чем весь Крым как военная база для экспорта «зеленых человечков» в Приднестровье и новороссии. Не заблуждаются только коммунисты Крыма, ‒ те сразу попросили сделать Севастополь закрытым городом, каким он был в СССР. Коммунисты всегда почему-то хорошо себя чувствуют только за «железным занавесом». Получили ответ, ‒ сделаем закрытым не только город, но и весь Крым, как только избавим полуостров от бандеровского наркотика ‒ еды, а пока потерпите. Поэтому «крымнаши» страдают, но пьют украинское молоко, так как из «русского мира» идеологически правильное молоко поступает редко.

«Национальная гордость великороссов» явно вылилась в нацизм, а не в желание конца самодержавия, как виделось Ленину. Да и слово «великоросс» придумал не Ленин, ‒ оно официальное название жителей губернией России до Урала, а русскими тогда именовали россиян, живущих в Сибири, на Урале или Украине. Русские – это не великороссы и как два разных этноса (нации) они значились в статотчетах по Украине еще в 1927 г., уж если взялись вспоминать о Новороссиях. Поэтому потомки россиян в Мариуполе, появившихся там во времена «Мертвых душ» Гоголя, писали себя «русскими», а кто поселился позже ‒ «великороссами». «Поребрик» в Славянске о том живо напомнил, а исход жителей Донбасса к великороссам уже убедил и тех и других, ‒ не тем «клеем» Путин клеит «русский мир». От этого «клея» мир, в том числе и «русский», превращается в войну и распадается на уродцев: ПМР, ДНР и ЛНР.

Склеить его может только новая революция в России, толчок для которой дали Майдан и интервенция Путина, так как нет ничего опасней для самодержавия, как проигранная маленькая победоносная война. Большая война, вроде Первой мировой, тоже может закончиться революцией. Так что россиянам, желающим мира, остается по плану Ленина стать «пораженцами» и выиграть свою войну с Кремлем.

Изображение: Никита Панисов, «Хвиля»