Минский гамбит Зеленского

Тема установления мира и перезагрузка отношений с Россией были одними из главных пунктов, с которыми Владимир Зеленский шел на выборы, и которые попытался начать реализовывать буквально с первых дней в президентском офисе. На последней встрече Трехсторонней Контактной Группы (ТКГ) в Минске 19 июня делегация Украины продолжила обсуждение новых предложений, которые, как предполагалось, должны наконец-то привести к прекращению огня на линии соприкосновения и некоей «оттепели» в отношениях с ОРДЛО. Новой президентской администрацией была заявлена «новая дорожная карта» урегулирования конфликта. Позволит ли это разблокировать Минский процесс, прекратить войну и привести в будущем к реинтеграции ОРДЛО в Украину? Чтобы найти ответ, давайте обратимся к истории вопроса.

На пресс-конференции 3 июня, где Президент Владимир Зеленский представил «нового» переговорщика от Украины в Трехсторонней Контактной Группе (ТКГ), виновник события — Леонид Кучма — выглядел удовлетворенным. Он возвращался в Минск, по его словам, уже не «свадебным генералом», а человеком, наделенным реальными полномочиями.  Чувствовалось, что он уверен — на этот раз Минский процесс будет сдвинут с мертвой точки, так как у украинской делегации есть, что предложить другой стороне. Столь же позитивно звучал и Зеленский. Конечно, он проигнорировал рекомендацию Кремля об использовании Медведчука в качестве медиатора в решении конфликта на Донбассе. Однако кандидатура Кучмы, с его опытом и репутацией в России, представлялась новому Президенту удачным встречным ходом.

Ожидания, как казалось, сбывались, когда Леонид Кучма по возвращении с переговоров 5 июня, заявил, что никогда еще до сих пор стороны не вели столь конструктивный диалог. По его словам, по двум вопросам: прекращению стрельбы («не стрелять в ответ») и экономическому сотрудничеству («снятие блокады ОРДЛО»), наметился прогресс. Однако надежда просуществовала не более одного дня. Сначала её «расстреляла» ожесточенная критика украинского национально-демократического лагеря, а затем реальные артиллерийские залпы сепаратистов в ночь на 7 июня. Уже на следующий день после возвращения из Минска Леонид Кучма и пресс-секретарь АП Юлия Мендель были вынуждены «разъяснять» позиции новой администрации перед лицом обвинений в «зраде» и капитуляции перед агрессором. Объяснения не только не помогли, но и вызвали еще большее возмущение. А «неожиданно» активный последнее время Генеральный Прокурор Юрий Луценко поспешил открыть несколько уголовных дел о государственной измене и финансировании терроризма.

Честно говоря, было неловко наблюдать за аргументацией пресс-секретаря АП и несколько неуклюжими попытками Леонида Кучмы оправдаться под шквалом критики. Еще больше масла в огонь подлил призыв Президента Зеленского к Москве «восстановить контроль над наемниками» после артобстрела позиций ВСУ и последующие неубедительные толкования этого заявления со стороны пресс-секретаря АП. Нельзя не согласиться с Юлией Мендель, что  «мы (в АП) должны быть более внимательными к формулировкам».

Конечно, никакой «частичной потери контроля» России над действиями сепаратистов не было и нет. Кремль четко продемонстрировал, кто в доме хозяин, и постарался преподать новому Президенту Украины урок. Из Москвы дали понять, что негоже игнорировать рекомендации Кремля, а конструктивизм переговоров может легко смениться обструкцией. Визит В. Медведчука и Ю. Бойко на Петербуржский экономический форум, их очередные переговоры с главой Газпрома, полученные «скидки» на газ и беседы в кулуарах с Путиным стали завершением этого урока. Грубоватые слова Медведчука о том, что новый Президент Украины еще «не созрел» для серьезных решений, как нельзя лучше корреоировались с высказываниями Путина об отсутствии четкой позиции, политической воли и практических действий со стороны Зеленского, которые могли бы привести к началу прямого диалога между странами. Вместе с тем, понимая, что жесткость российской реакции и критика «капитулянтства» новой администрации внутри Украины могут столкнуть Зеленского с пути компромиссов, Путин достаточно пространно и как-то по-отечески говорил об украинском Президенте на форуме в Петербурге. В этом контексте заявление Зеленского о самоуправстве «наемников» показывало, что Киев не хочет возлагать ответственность за обострение на Донбассе на Москву и также оставляет дверь для диалога открытой.

Так или иначе, но после многочисленных заявлений и событий, произошедших за последние 20 дней,  стало понятно, что попытка разблокирования Минского процесса с наскока не получилась, стратегия решения конфликта в новой администрации пребывает в «сыром виде», а «новой дорожной карты» Украины, по сути, не существует. Если не считать ею только 3 пункта — обмен 10-15 пленными, прекращение обстрелов и снятие так называемой «блокады». Неудивительно, что содержание дорожной карты на Банковой так официально и не озвучили. Визиты Президента Украины в Париж и Берлин перед второй встречей ТКГ в Минске прояснили немногое в плане одобрения европейскими лидерами инициатив Киева. Они лишь подтвердили позицию Киева об отказе от «прямых переговоров с сепаратистами» и продемонстрировали дежурную декларативную поддержку Макрона и Меркель мирному разрешению кризиса. По другим конкретным вопросам: Северному Потоку -2, усилению санкций и недопущению России в ПАСЕ, — которые затрагивали интересы Украины в плоскости украино-российских отношений, позитивных сдвигов не произошло. Единственный проблеск надежды вызвала информация о возможности проведения встречи в Нормандском формате уже в июле.

Что же мы имеем в чистом остатке в вопросе войны и мира после первого месяца президентства Владимира Зеленского — искреннее желание Президента Украины окончить войну и разрешить конфликт на Донбассе исключительно дипломатическим способом. Ради этого он готов идти на компромиссы, чем вызывает идиосинкразию и политические судороги у украинского радикально-патриотического лагеря. При этом ни суть компромиссов, ни способ достижения главной цели никак не проявляется, однако прорисовываются противоречия. Так, очень трудно совместить предложения заключить некие новые «мирные соглашения с Россией» (что точно не предусмотрено Минским процессом), которая своего участия в конфликте не признавала и не признает, и призывы к Европе об ужесточении антироссийских санкций. Странно слышать заявления администрации об учете мнения граждан и проведении референдума по Донбассу, и при этом утверждения об отказе от прямых переговоров (что, как раз в Минских соглашениях присутствует) с руководством ОРДЛО. И совсем непонятно, как можно «реанимировать» Минский процесс, стараясь, по факту, выполнить Минские соглашения лишь частично. В этом контексте активные, но хаотичные действия украинской стороны, которые мы наблюдаем в июне, вряд ли помогут. Как не поможет и дежурное повторение мантр о безальтернативности Минского процесса. Всё это лишь камуфлирует необходимость ответа на ключевые вопросы, без которого нам не понять, тронется ли с места «Минский поезд» и куда он нас увезет. Почему механизм реализации Минских соглашений так и не заработал? Действительно ли оживление Минского процесса является первым приоритетом среди всех острых проблем Украины? Не требуется ли модификация Минских соглашений в связи с изменением обстоятельств вокруг Минского процесса, которые произошли за 5 лет?

В вопросе приоритетности можно согласиться — урегулирование конфликта на Донбассе является первоочередной задачей для новой администрации. И дело не только в общественном мнении, которое ясно высказалось за скорейшее прекращение войны, или в человеческих жертвах и экономическом ущербе, которые конфликт продуцирует ежедневно. Без обеспечения безопасности страны и оптимизации военных расходов трудно продвигать реформы на других важных направлениях. С другой стороны, по сложности и разнообразию заключенных в нём проблем, конфликт на Донбассе является как бы квинтэссенцией внутренней и внешней политики Украины. В нем тесно переплелись вопросы роли Украины в системе международных отношений, геополитические интересы стран по обе стороны Атлантики, философия отношений с нашим главным антагонистом-соседом, проблемы развития новой государственности страны и созревания украинской политической нации, реализации общественно-экономических реформ и установления тонкого баланса ценностей в мульти культурной среде Украины. Если мы сможем урегулировать этот интегральный конфликт, то Украина сразу перейдет на новый уровень во внутренней и внешней политике, где решение прочих проблем будет даваться намного легче. Именно поэтому ставки в этой игре так высоки.

Чтобы понять, что же хочет разблокировать Президент Зеленский, обратимся еще раз к первоисточнику – Минским соглашениям. Их первоначальная суть со временем начала истираться под наждаком слишком многих толкований и заявлений. Как известно пакет соглашений включал  четыре документа:

— Протокол по итогам консультаций Трехсторонней Контактной Группы относительно шагов, направленных на имплементацию Мирного плана Президента Украины П. Порошенко и инициатив Президента России В. Путина от 5.09.2014 г. (так называемый «Минск – 1»);

— Меморандум об исполнении положений Протокола от 19.09.2014;

— Комплекс мер по выполнению Минских соглашений от 12.02.2015 г. (так называемый «Минск – 2») и

— Рамочное решение Трехсторонней Контактной Группы о разведении сил и средств от 20.09.2016 г.

Меморандум 2014 года и Рамочное соглашение 2016 г. определяли конкретные шаги по прекращению боевых действий и техническому обеспечению перемирия. Они были просты, логичны и не касались процесса политического или экономического урегулирования конфликта, который вызывал наибольшее противостояние в ТКГ. Тем не менее, на практике ни один из существенных пунктов этих соглашений за все прошедшие годы не был выполнен в полном объеме и Специальная Мониторинговая Миссия  (СММ) ОБСЕ постоянно фиксирует их нарушения.

Значительно больше вопросов, как по содержанию, так и по исполнению вызывали соглашения Минск – 1 (2014 г.) и Минск – 2 (2015 г.), так как именно они определяли принципы и конкретные шаги по политическому урегулированию конфликта и реинтеграции Донбасса. Следует сразу особо подчеркнуть. То, что оба основных соглашения были заключены после военных поражений Украины, должно было отразиться на их содержании. Однако даже это обстоятельство не может объяснить, почему тогдашнее руководство Украины пошло на такие значительные уступки российской стороне. Из 12 пунктов Минска – 1 только два (о выводе с территории Украины незаконных вооруженных формирований и освобождении всех заложников) в полной мере отвечали и интересам Украины. В то время, как главные политические пункты отражали российскую линию и предполагали децентрализацию власти, автономию ОРДЛО на основании временного «особого статуса», безусловную амнистию всем участникам конфликта и прямые переговоры с руководством сепаратистов в виде «инклюзивного общенационального диалога». Минск – 2 еще более ужесточил и конкретизировал требования к Украине. Теперь временный особый статус ОРДЛО должен был стать постоянным, а Украина обязывалась изменить Конституцию, юридически закрепив в ней децентрализацию по образцу положения ОРДЛО. Открывался путь для местных органов власти ОРДЛО к получению статуса, равного центральным властям Украины. Кстати, именно эти возможности сейчас эксплуатирует В. Медведчук, продвигая свой план «расширенной автономии» Донбасса. Полный контроль над границей мог быть передан Украине только после проведения местных выборов и конституционной реформы, и  — что звучало по-настоящему издевательски — «в консультациях и по согласованию с представителями» ОРДЛО. Состав и политическую ориентацию вновь избранных властей региона можно было легко предсказать даже при условии проведения выборов на основе украинского законодательства. Ведь без контроля Украины над границей и без роспуска местных вооруженных формирований избирательный процесс происходил бы фактически под патронажем РФ и при поддержке российского оружия в руках «местных шахтеров и трактористов». Ну а платить и за это, и за последующее восстановление региона должна была естественно Украина.

Если Минск – 1 еще сохранял для Украины пространство для некоторого маневра и теоретическую возможность абсорбции сепаратистских регионов даже при учете тяжелой экономической нагрузки и политических рисков, то Минск -2 (особенно в его «широкой» трактовке) практически не оставлял шансов для сохранения украинской государственности в том виде, в каком она существовала до 2014 года. Выполнение Украиной положений Минска – 2 могло прекратить войну, но в перспективе могло вести к превращению страны в аморфное образование из автономных квази-государственных субъектов с различными политическими и культурными ценностями, лишь формально объединенных под именем «Украина». О курсе Украины на евроинтеграцию и евроатлантическое сотрудничество можно было бы забыть. И с высокой долей вероятности с течением времени реальный контроль над отдельными автономными образованиями объективно мог бы перейти к более мощным и консолидированным соседним государствам: России, Венгрии, Польше и Румынии.

Стоит ли удивляться тому, что Украина всячески уклонялась от выполнения политической части Минских соглашений. За 5 лет ни один пункт из Минска – 1 и Минска – 2 так и не был выполнен (если не считать принятия Закона об особом статусе, который так и не заработал, или функционирования СММ ОБСЕ). До сих пор не удалось добиться даже полного прекращения огня и обмена пленными по формуле, как записано в соглашениях, «всех на всех». Можно только гадать, какие обстоятельства, или какие кулуарные предложения от участников переговорного процесса подвигли руководство Украины подписать соглашения в таком виде. Хотелось бы, чтобы это стало предметом изучения и не только со стороны ученых.

Между тем, за истекшее время произошли значительные изменения на всех уровнях существования проблемы. Международная система безопасности продолжала прогибаться под ударами «питерских хулиганов». Европа, устав от вязкости коррумпированной политики руководства Украины, а еще больше под давлением правых популистов, все больше сосредотачивалась на своих внутренних проблемах. Руководители стран Европы всё с бóльшим трудом сдерживали давление местного бизнеса по линии снятия антироссийских санкций. А активные российские финансовые и информационные вливания в разные политические партии и отдельных политиков расширяли русофильскую базу в Европе. Международная ситуация стала намного менее благоприятной для продвижения украинских интересов в урегулировании конфликта на Донбассе.

Не менее существенные изменения произошли и в ОРДЛО. Нет, конечно, ДНР и ЛНР не стали менее зависимы от России. Однако произошло полное становление государственной вертикали, финансовой, экономической и идеологической систем самопровозглашенных республик, которые функционировали полностью автономно от украинского государства. В немалой степени этому способствовала политика самой Украины и, прежде всего, так называемая «блокада» ОРДЛО. Просто не верится, что экс-президент Петр Порошенко, не смущаясь, заявляет, что введение экономической блокады было его «ответственным решением». Тут нечем гордится, поскольку это «ответственное решение» было безответственной ошибкой, нанесшей прямой экономический ущерб Украине и осложнившей процесс разрешения конфликта. В довершение, годы, проведенные в информационном поле России, помноженные на трагический опыт войны, закрепили антиукраинскую позицию многих жителей ОРДЛО. Таким образом, ситуация в корне изменилась, и теперь самопровозглашенные республики уже полностью готовы к тому, чтобы стать для Украины «новым Приднестровьем» на долгие годы. Если, конечно, выполнение Минских соглашений пойдет в соответствии с планом «расширенной автономии» имени Медведчука а, в конечном итоге – в соответствии с устремлениями российского режима.

На основании всего вышеизложенного, казалось бы, сам собой напрашивается вывод, что Минские соглашения были изначально невыполнимы, что мы обречены на следующие 5 лет топтания на месте или на неминуемую импотенцию и крах украинского государства, если они таки начнут выполняться. ОДНАКО, как ни парадоксально это звучит, подобный вывод является несостоятельным, и разрубить этот «Гордиев узел» можно. Но станут ли этим волшебным мечом новые подходы администрации В. Зеленского?

Дебютные шаги Президента Украины в Минской партии и июньские заседания ТКГ показали, что Москва не приняла тактические «жертвы» украинской стороны. Так бывает, если предложение «жертвы» не вытекает из заранее продуманного плана игры. Более того, анализ заявлений и действий новой администрации по урегулированию конфликта на Донбассе дает основания утверждать, что новый подход в целом, очевидно, базируется на ряде ложных предпосылок.

Если говорить в общем, то, конечно, нельзя садиться играть с шулером, не имея четкого понимания стратегической цели и цельного тактического плана, опираясь только на благородные гуманистические намерения.

Нет никаких оснований считать, что российская сторона заинтересована в судьбе населения ОРДЛО, в прекращении войны и разрешении конфликта, как предполагает Президент Украины. Счет человеческих жертв среди военных и мирных граждан в Украине, который искренне хочет остановить Зеленский, мало беспокоит российское руководство.

Никакие новые мирные договоренности с Россией (о желании заключить которые заявляет Президент Украины) в принципе не могут быть заключены, так как Москва не считает себя стороной конфликта, а единственной платформой для решения конфликта, признанной всеми сторонами, являются исключительно Минские соглашения.

Война не оканчивается не потому, как очевидно полагают в окружении Зеленского, что украинская «партия войны» во главе с экс-президентом Порошенко просто не хотела мира, делая «бизнес на крови». Война идет потому, что это один из элементов долгосрочной стратегии Кремля по блокированию евроинтеграционного курса Украины, по её дестабилизации и ослаблению, с целью превратить нашу страну либо в сателлита в российской зоне влияния, либо убрать ее из глобальной геополитической повестки как  несостоятельное государство, разделенное внутренними противоречиями.

Прямые переговоры с Кремлем, о стремлении к которым Зеленский заявлял в процессе и после выборов, не имеют никакого смысла. Во-первых, нынешний российский режим не стремится наладить нормальные добрососедские отношения с Украиной, и его единственным условием является капитуляция Киева. А, во-вторых, у Украины в настоящий момент нет собственных реальных козырей (они на руках у Европы), чтобы разыгрывать самостоятельную двустороннюю партию.

Попытки «оживить» Минский процесс с помощью любых предложений в рамках Трехсторонней Контактной Группы в Минске также не имеют перспектив, так как сегодня ТКГ – это техническая площадка для решения конкретных вопросов имплементации соглашений. Начинать следовало не с Минской ТКГ, а с возобновления обсуждения новой дорожной карты в рамках Нормандской группы. Если же продолжить делать акцент на ТКГ, то в обозримом будущем Украина неминуемо перейдет к переговорам с официальными лидерами ОРДЛО, прямо или косвенно легитимизуя их.

И, конечно же, желание любой ценой и скорейшим образом выполнить запрос народа Украины на мир, не может быть хорошим проводником в процессе мирного урегулирования.

Понятно, что на таких предпосылках невозможно построить правильную стратегию, и конкретные политические шаги новой администрации неизбежно приведут к ошибкам. Конечно, в украинской политологической среде существует мнение, что надо дать новой команде «набить шишки» и научиться на собственных ошибках. Однако есть ошибки, которые слишком дорого стоят, чтобы позволить им произойти.

Многолетняя пробуксовка Минского процесса активизировала поиск новых инструментов его имплементации. В конце прошлого года появился, так называемый «план Мартина Сайдика», встретивший жесткую и вряд ли обоснованную обструкцию в Киеве. Затем Курт Волкер выступал с новыми предложениями, которые на этот раз уже в Москве были названы подрывом Минских соглашений. Не останавливаясь на содержании этих планов и предложений, которые уже многократно анализировались экспертами, дипломатами и политиками обеих сторон, попробуем представить, как может выглядеть реалистичная «дорожная карта» окончания войны.

Прежде всего, определимся с главными постулатами мирного урегулирования.

1. Конфликт не может быть решен военным путем.
2. Территория, контролируемая ДНР и ЛНР, обязательно должна быть реинтегрирована в Украину. Это не только вопрос суверенитета Украины над всеми отторгнутыми территориями: Крымом и Донбассом. Это вопрос подтверждения состоятельности украинского государства в настоящем и будущем, а в более широком плане, задача восстановления системы нерушимости границ, установленной Хельсинскими соглашениями 1975 г.
3. Несмотря на то, что причины для обострения политических противоречий в Юго-Восточном регионе (как, впрочем, и во всех остальных регионах) Украины действительно существовали, масса объективных данных подтверждают, что только благодаря информационному, политическому и, в конечном итоге, прямому военному вмешательству Российской Федерации, социальное недовольство было трансформировано в вооруженный конфликт. Однако за 5 лет конфликта, в него, прямо или косвенно, оказалось втянуто все население Украины. Поэтому война не может быть остановлена только в контексте противостояния Украины и России.
4. В этом конфликте не может быть абсолютного победителя. Даже при исключении российского фактора, решение может быть найдено только на пути общенационального диалога и неизбежного примирения. Приоритетом в этом процессе должны быть интересы граждан Украины по обе стороны сегодняшней линии разграничения.
5. Единственной платформой для урегулирования конфликта в существующем геополитическом контексте остаются Минские соглашения. Заключение каких-либо новых соглашений или модификация старых является крайне маловероятной и может не только надолго затянуть процесс, но и вызвать серьезные обострения конфликта. Поэтому выполнение Минских соглашений в полном объеме всеми сторонами, несмотря на то, что их политическая часть вызывает сопротивление части украинского общества и содержит значительные риски для украинской государственности, является обязательным условием прекращения войны.

Интересно, что одна из главных проблем Минского процесса, а именно отсутствие эффективного механизма его реализации, может стать ключом для преодоления противоречий вокруг политической части соглашений. Опыт прошедших лет показывает, что стороны, вовлеченные в конфликт, преследуют противоположные цели, не доверяют друг другу и не способны самостоятельно обеспечить выполнение даже минимальных договоренностей между собой. Единственным решением данной проблемы, которое апробировано мировой практикой, является привлечение независимой незаинтересованной стороны, которой участники конфликта делегируют права по реализации заключенных соглашений. Такой стороной, как уже не раз предлагалось, является миротворческая миссия под эгидой ООН. Её мандатом должно быть исключительно обеспечение реализации Минских соглашений. Поэтому мандат должен быть конкретным и ограниченным по времени для решения только этой задачи. Созданная по решению ООН переходная международная администрация (ПМА) заменит собой существующие государственные органы самопровозглашенных республик, с которыми Киев разговаривать не может и которые объективно должны быть распущены для проведения местных выборов, прописанных в Минске – 1 и Минске – 2.  ПМА должна будет обеспечить безопасные, равные, справедливые, прозрачные условия для проведения выборов в местные органы власти. В рамках этого процесса предварительно будут решены вопросы демилитаризации, амнистии, восстановления прерванных информационных и хозяйственных связей и жизненно важной инфраструктуры региона. Ну, а после выборов и формирования новых местных органов власти ПМА официально передаст управление местному самоуправлению и центральным органам власти Украины, которые будут в дальнейшем продолжать процесс реинтеграции самостоятельно.

Без сомнения, выполнение этих функций, как и послевоенное восстановление Донбасса не может осуществиться без привлечения значительных финансовых ресурсов. На недавней встрече с украинским бизнесом Президент Зеленский говорил о том, что на цели восстановления необходимо не менее 300 млрд. грн. В том же плане Мартина Сайдика предусматривается создание Агентства по Восстановлению Восточной Украины (EUKRA) под управлением Европейского Союза, которое должно консолидировать вклады заинтересованных сторон (ЕЭС, России, USAID и других) и использовать их для экономических и гуманитарных программ в реинтегрированных регионах. Даже, если реальная стоимость восстановления будет в 2 раза выше озвученной Президентом Украины суммы — это все равно не слишком высокая цена за решение столь серьезного конфликта в сердце Европы. Объединенный Запад, скорее всего, готов её заплатить.

Не углубляясь дальше в конкретику, можно констатировать, что кратко описанный выше план представляется наиболее перспективным с точки зрения главных целей: окончания войны и постепенного восстановления территориальной целостности Украины. Выгодно ли это российскому режиму и властям в ОРДЛО? Конечно – нет. Но стоит напомнить, что и для Украины Минские соглашения не являются воплощением мечты. Будет ли противодействовать РФ и власти самопровозглашенных республик реализации такого плана? Скорее всего — да, и это уже происходит. Однако по-настоящему торпедировать его сложно, так как речь идет исключительно о реализации Минских договоренностей, которые Россия подписала, и которые всячески требовала выполнять, постоянно обвиняя украинскую сторону в саботаже. Кроме того, в руках европейской и украинской дипломатии есть и дополнительные возможности (такие, как санкции, Крым и т.п.), которые могут стимулировать более конструктивный подход руководства РФ в решении конфликта. Тут вопрос лишь в цене на конструктивность.

Не должно быть никаких сомнений, что и после урегулирования конфликта на Донбассе нынешний кремлевский режим не прекратит попытки дестабилизировать Украину политически и экономически. Он будет противодействовать её деятельности на международной арене, и создавать препятствия на пути украинских экономических и социальных реформ. В обозримой перспективе нам с этим придется жить постоянно. Но это проблема глобальная, а сейчас интересы народа Украины и, кстати, народа России требуют прекращения этой войны. И иного позитивного варианта не существует. Что же касается администрации Президента Зеленского, то очевидно стоит продумать о новом варианте дебюта в Минской шахматной партии, потому что гамбит, судя по всему, оказался не очень релевантной тактикой.

Фото: пресс-служба президента Украины

Примечание: Гамбит (от итал. gambetto — подножка) — общее название дебютов, в которых одна из сторон в интересах быстрейшего развития, захвата центра или просто для обострения игры жертвует материал (обычно пешку, но иногда и лёгкую фигуру).

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» вYoutube, страницу «Хвилі» в Facebook