Война в Украине продемонстрировала принципиальное изменение важности информационной борьбы в современном конфликте. Именно образы поставляемые через средства массовой информации играют определяющую роль в мобилизации населения для конкретной политической задачи. Норберт Больц справедливо заметил, что «общественное мнение-не то, что люди думают, но то, что люди думают, что они думают». Поэтому в современных реалиях медиа приобретают стратегическое значение.

Между украинской и российской стороной существует значительные различия в качестве организации информационной войны, причем российская пропаганда находится далеко впереди практически во всех ключевых областях конфликта.

Во-первых, про-правительственные российские медиа имеют четкую цель, которую они последовательно преследуют — препятствие создания правдивого образа конфликта на востоке страны. Этот момент принципиально отличает современную российскую пропаганду от советской. Государственные СМИ СССР обладали внутренне стройным мировоззрением и стремились доказать всему миру, что их картина мира единственно верная. Другими словами между СССР и Западным блоком шла борьба за монополию на истину — обе стороны отстаивали свою позитивную программу действий. Современные же российские медиа (те из них, что выполняют функцию пропаганды) принципиально не претендуют на истину: их задача не сказать правду, но сделать так, что чтобы среднестатистическому гражданину было крайне сложно отличить правду ото лжи в условиях информационного шума. Деверификация позиции оппонента посредством массового производства мифологем — вот основа российской стратегии в информационной войне. Украинская сторона пока проигрывает именно потому, что не понимает цели противника и даже пытается вести с ним дискуссию, придавая тем самым абсурду, транслируемому российскими каналами, статус возможной истины. Так на подсознательном уровне у граждан, не вовлеченных напрямую в политическую активность или волонтерские группы возникают сомнения в необходимости активной борьбы и желание «договориться».

Во-вторых, украинское гражданское общество неправильно оценивает социальное поле, на котором происходит борьба. По умолчанию предполагается, что весь украинский социум, а не только его активная составляющая, находится на высоком уровне мобилизации, а европейские граждане испытывают к Украине симпатии. В тоже время ситуация сложнее. Современная Европа — это цивилизация мира, крайне неохотно вступающая в конфликт, особенно если есть риск для европейских стран. Для подобного сценария необходим реальный политический интерес и 100% «справедливый повод» (just cause). Большая же часть современной Украины — особенно старшего поколения — носители советского менталитета с его социальной аномией и нежеланием рисковать собой. Украинский же конфликт, как и любая война современности попадает под определение, данное Жаном Бодрияром войне в Персидском Заливе 1991 года: «Это война в асимптотической форме, война, позволяющая избежать войны, так в нее и не вступив. Достигнут тот градус прозрачности, который позволяет лишь наблюдать войну». Именно простым наблюдением и стремится ограничиться обыватель. Задача российской пропаганды и состоит в том, чтобы как можно большее число украинцев ограничивалось наблюдением за войной на востоке и избегало активных действий, а как можно большее число европейцев заняло выжидательную позицию по украинскому вопросу. Для этого и необходимо размывание истины, о которой говорилось выше. Если для человека, есть только то, что существует в картинке медиа, то именно борьба за картинку становится принципиальной составляющей успеха того или иного участника конфликта.

Более того, одним из участков условного фронта, на котором Украина проигрывает в войне за активную часть своего населения — вопрос о будущем украинского государства в самом широком смысле. По меткому выражению философа Алесдейра МкИнтайра, «не существует настоящего без образа будущего». Война, перед лицом которой оказалось украинское общество, требует чрезвычайного напряжения сил всех украинцев — материальных, психологических и физических жертв. Столь высокий уровень мобилизации должен имплицитно опираться на мощную позитивную программу действий, которой пока не наблюдается. Напротив видны попытки старых политических лиц реконструировать нормы и практики «до-майданного» государства, что неизбежно порождает вопросы у активной части населения об осмысленности всех предыдущих жертв и снижает мобилизационный потенциал страны. Особенно это важно для фронтовиков, побывавших в зоне АТО. Перефразируя американского философа Ричарда Уивера, важно помнить, что не только «у идей есть последствия», но и у отсутствия идей есть последствия не менее серьезные. Идеологическая и мировоззренческая пустота будет неизбежно чем-то заполнена. Например, так называемое «потерянное поколение» 1920-х годов нашло смысл жизни и борьбы в крайне левом и крайне правом радикализме, а тех фронтовиков, кто не воспринял привлекательность новых массовых идеологий, ждала судьба молчаливых, погруженных в апатию ко всему происходящему, наблюдателей. которые, как отметил историк Роберт Волль, «будучи малы числом, уставшие и контуженные, лишенные веры в мир, за который они сражались, могли в межвоенные годы лишь сидеть дома и молча смотреть как старые политиканы, соревнуясь в некомпетентности, проматывают мир, добытый их кровью».

Особый характер информационной войне, развернувшейся на востоке Украины, придает специфика конфликта. Аналитики называют его «гибридной войной» или «непрямой интервенцией», но, что принципиально важно, что это не классическая война, под которую и написано все существующее международное право. Под конфликт на востоке Украины не написано формальных правил ведения войны, это своего рода чрезвычайное положение в духе Джорджо Агамбена, — «пространство абсолютной невозможности отличить где реальность, а где право, где норма, а где ее применение, где исключение, а где правило, при том, что решения постоянно принимаются». Действительно, де факто есть война между Украиной, Российской Федерацией, террористическими группами, поддерживаемые РФ, но не всегда ей подчиняющимися, и после вступления в силу закона о статусе Донбасса полуформальными ЛНР и ДНР. Де-юре режим АТО, который по определению не адекватен действительности. В таких условиях, открывается огромное пространство для манипуляции в СМИ, посредством интерпретаций происходящего. Эксперты и журналисты создают субъективную реальность, которая как облако тумана накрывает действительность, создавая неясные образы и мифы и даже очевидные факты перестают быть таковыми.

Необходима борьба за факты, отражающие реальность, какой бы сложной и не приятной для граждан она не была. Действия российской пропаганды и «новой» украинской власти в том числе направлены на повышение в обществе конформизма и стремления избежать необходимости принятия тяжелых решений для себя и страны. Это — путь в никуда. Реальность все равно возьмет свое и заставит с собой считаться — последствия ошибок или не сделанных сейчас действий проявятся в будущем и с откладыванием лишь возрастет их цена. В романе Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» есть красноречивый образ. Последствия политики, вся цель которой было избегание реальности и реально существующих проблем привели к тому, в буквальном смысле «погасли огни Нью-Йорка» — последний оплот благополучия в мире, который погрузился во тьму последствий своих ошибок. Чтобы завтра не погас огонь «украинского будущего», всем сторонникам свободной Украины как прообраза возможности качественно иного развития для славянских стран необходимо осознать важность информационного фронта войны за будущее.