Крымчане, желавшие победы Майдану, грустят оттого, что у них украли революцию и победу. Но они не понимают другого – теперь они сами могут стать революцией. Только для России. Сами того не желая.
Абсолютное большинство моих друзей убеждены, что присоединение к России для Крыма – это спасательная шлюпка с тонущего украинского корабля. На их фоне практически не слышны голоса тех, кто уверен, что Крым только что купил билет на «Титаник». Логика пессимистов проста: они считают, что этот шаг не избавит полуостров от «майдана». Более того – это обречет его пережить новый Майдан – на этот раз уже российский. Только, в отличие от Киева, «небесной сотней» тут дело не закончится. Будут «небесные тысячи». И для каждой баррикады – свои собственные.
И речь сейчас не о каком-то «экспорте революции». Потому что «майдан» – это ни что иное, как обретение улицей субъектности. Когда противоречий так много, что хитрые «разводки» верхов уже не работают. Когда стороны понимают, за что они сражаются, когда нет «нулевых вариантов» и не остается пространства для компромиссов. А риски от присоединения полуострова вовсе не сводятся к банальным санкциям. Куда важнее то, что крымский кризис может изменить всю российскую внутреннюю повестку.
Появление российских солдат на улицах полуострова было землетрясением, которого мы пока еще не ощутили. Большие объекты реагируют с задержкой – в крупных масштабах она может достигать нескольких месяцев или даже лет. Но пауза не значит, что камни не сорвутся, что трещины не прорежутся и что вулканы не проснутся.
Потому что все последние двадцать лет в России само слово «русские» было табуированным. Его не произносили с телеэкранов, заменяя безликим «россияне». Термином «русские» лишь время от времени позволяли злоупотреблять Жириновскому, который своей риторикой уничтожал право на то, чтобы русский национализм выползал из коричневых штанишек маргинальности. Россия как бы была, а русских как бы не было. Вместо него был «многонациональный народ Российской Федерации». Татары были. Башкиры существовали. Чеченцы, ингуши, ханты-манси – тоже. Русских – не было. В публичном пространстве.
И тут внезапно появляется Крым. Который сперва накормили войсками, а затем отторгли от Украины на том простом основании, что там живут русские, которых надо защищать. Столь демонстративная «защита» этнокультурно близких крымчан обязательно будет воспринята как сигнал. Почитайте всех тех, кого принято называть идеологами русского национализма, и вы поймете – все происходящее воспринимается ими как новая реальность. Реальность, в которой нет больше табу на слово «русские» и запрета на тему «русских» – обиженных и оскорбленных по итогам раздела советской многосемейки по национальным квартирам.
В Кремле этого не могут не понимать и оттого так старательно все штатные спикеры пытаются транслировать мысль о том, что речь идет не о защите русских, а о борьбе с фашизмом. Ведь «борьба с неонацизмом» – абсолютным злом – это то сражение, в котором принимают участие все, вне зависимости от национальности. Бороться с нацистами удобно, потому что есть объект борьбы, но нет и не может быть конкретного субъекта борьбы, ведь противостоять злу по логике должен любой здравомыслящий человек.
Но факт в том, что в Украине нет никакого неонацизма. То, что происходит в стране – это абсолютно естественное формирование украинской политической нации, которая не равна этническому национализму. Которая сплотилась в борьбе против золотого батона и социального беспредела. Можно оставаться внутри медиадискурса и твердить насчет «злобных бандеровцев» и инфернального зла. Можно подняться над дискурсом и обнаружить закономерность происходящего. Любая политическая нация естественным образом формируется за счет противостояния внешнему врагу (Кремлю), внутреннему врагу («совку») и попутно формирует свой собственный национальный миф и героический пантеон («Небесная сотня»).
Москва не называет вещи своими именами, потому что если произнести словосочетание «украинская нация», то рано или поздно придется вести речь и о «русской нации». Будить националистического дракона в России элиты не хотят. Проблема лишь в том, что от них сегодня зависит уже не так уж и много. Тема борьбы за права русских в Крыму и в Украине так глубоко окопалась в российском дискурсе, что, скорее всего, 4-го ноября в День народного единства мы увидим уже не триста человек на марше в Люблино, а 200 тысяч на Манежной площади.
Крымский вопрос может стать канистрой с бензином в тлеющий костер русских национальных настроений. Если он вспыхнет, то придется менять всю архитектуру внутренней российской повестки. Пускать националистов в парламент, учитывать их требования, отвечать на новые запросы. Нельзя не реагировать на повестку, если ее диктуют пассионарные миллионы. А национализм всегда пассионарен.
И русский национализм точно так же будет отстраиваться от внешних и внутренних врагов, как это делает национализм украинский. Разве что на первом месте в этой повестке будет вопрос трудовых мигрантов из Центральной Азии – ограничение или запрещение их въезда на территорию страны. Но проблема современной России в том, что она не может отказаться от приема выходцев из бывших советских республик. И дело даже не в том, что они являются основой для сверхприбылей. Все куда серьезнее.
Представьте себе ситуацию, в которой мигранты из Центральной Азии вынуждены вернуться обратно в Узбекистан, Таджикистан и Киргизию. Все эти страны одномоментно получают несколько миллионов трудоспособных молодых людей. На родинах которых – насквозь коррумпированные режимы, заблокировавшие какие-либо социальные лифты и пространство для персональных карьер. В исламском мире есть лишь одна сила, которая борется с коррумпированными сословными режимами, не знакомыми с принципами социальной справедливости – коллективная «аль-каида». Депортация мигрантов из России фактически означает предоставление социальной базы для уличной исламской революции. И тогда Россия через 5-10 лет обнаружит на своих южных границах сразу три новых Афганистана.
Присоединить Крым – значит создать почву для русского национализма. Повестка русского национализма означает отказ от труда мигрантов. Депортация мигрантов создает риск развития исламского фундаментализма.
Баррозу: Путин говорил мне, что не хочет существования Украины
"С ума сошли": Буданов высказался об ударе баллистикой "Кедр" по Днепру
Аудит выявил массовые манипуляции с зарплатами для бронирования работников
Морозы до -6, снег, дождь и сильный ветер: жителей Киевщины предупредили об опасной погоде
Говорят, что когда «Титаник» столкнулся с айсбергом, первые два часа ничего не предвещало беды. На верхних палубах пассажиры из кают первого класса даже играли отколовшимися от льдины кусками в импровизированный футбол. Когда Крым говорит о нежелании жить в Украине, его можно понять – никто не может с уверенностью говорить о том, какая судьба постигнет страну в ближайшие годы. Но когда схлынет патриотическая эйфория – придет время разбираться и в том, какое будущее ждет Россию. И у меня нет уверенности, что мы обнаружим ту картинку реальности, к которой давно привыкли.
Источник: Новый регион