Этот текст будет продолжением предыдущего текста, где я попытался обосновать, кому больше других стоит подумать о противодействии стратегическим планам Кремля. Я сознательно упустил общегуманитарные последствия для страны от масштабной военной операции на ее территории, чтобы максимально персонализировать тех, кому больше других нужно не проиграть войну, и от которых, на самом деле, и зависит возможность сорвать стратегические планы противника.
К сожалению, на текущий момент сделано безнадежно мало, и динамика не особо обнадеживает. В этом тексте я попытаюсь описать то, что необходимо сделать, чтобы эти планы не осуществились. Кстати, если аналитики противника осознают неосуществимость их стратегических планов военным путем, то и вероятность такой военной авантюры существенно снизится.
Итак. Численное и качественное (по вооружениям) превосходство ВС РФ над ВСУ в ближайшей перспективе преодолеть невозможно, поэтому необходимо рассмотреть другие элементы, влияющие на конечный результат вероятной масштабной военной эскалации. Я уже писал, что главной задачей вторжения будет именно разгром ВСУ, а вот эту задачу противнику можно существенно усложнить, вплоть до полной невозможности. Для этого на масштабное вторжение необходимо ответить двумя основными контраргументами. И первый – это мобильная оборона. Для того, чтобы было понятно, о чем речь, приведу некоторые примеры. Пройдусь последовательно от тактического до оперативно-стратегического уровня.
Во время Дебальцевского сражения противник предпринимал атакующие действия с нескольких направлений. И события развивались на каждом участке по-своему. Так, на юго-восточной части выступа наши подразделения последовательно оставили две позиции, при этом перемололи значительные ударные силы противника. Во время одного из штурмов наши хлопцы даже подбили танк российского полковника-отпускника, командовавшего бригадой «ополченцев» на этом направлении. Его подраненного еле спасли и вынесли из боя подчиненные. А почти через неделю боев во время прорыва из окруженного опорника наши разгромили довольно крупное подразделение врага, занимавшее позиции между ними и основными силами Дебальцевской группировки ВСУ. Причем во время этого прорыва вместе с другими «шахтерами и трактористами» был уничтожен еще один «авторитетный» кадровый полковник-«отпускник». Из радиоперехватов знаем, что его тело еще долго искали в развалинах оставленного нами Редкодуба. После боев «за Редкодуб» противник практически прекратил активность на юго-восточном участке фронта, истратив весь наступательный потенциал на этом направлении. Следующие акты сражения проходили уже на других участках Дебальцевского выступа, а бои под Редкодубом вошли в «героический эпос» обоих «Новороссий» как одни из самых кровопролитных во всем сражении. Все решения на этом направлении принимались тактическими командирами на месте часто вопреки «решениям командования». Тем не менее все планы противника разгромить и опрокинуть оборону сектора «С» на этом участке были провалены. Оставление двух не ключевых позиций не только не ослабило, но даже укрепило нашу оборону, при этом были измотаны и изрядно «прорежены» силы наступающих. По сути и все Дебальцевское сражение со своевременным успешным прорывом из окружения было классическим примером успешной мобильной обороны. Это сражение измотало и вывело из строя основные ударные силы, подготовленные противником для выполнения задач стратегического уровня. Я тут даже не говорю о том, что противник для достижения хоть какого-то результата (захвата Дебальцево) был вынужден заставить военно-политическое руководство Украины пойти на откровенное предательство и сдать без боя позицию (Логвиново) с абсолютно неприступного фланга нашей группировки для оформления окружения. К сожалению, этот эпизод войны до сих пор не получил должной правовой оценки.
Были во время Дебальцевского сражения и антипримеры, когда отказ от своевременного маневра привел к крайне негативным последствиям. Так на Западной окраине Дебальцево в тактическом окружении оказался опорник «Копье». Несмотря на настойчивые требования их комбата, приказ на смену позиции так и не был отдан штабом сектора, а командиры на месте не взяли на себя ответственность за такое решение, когда прорыв к основным силам еще был возможен. В результате сотня воинов этого опорника оказались единственным плененным подразделением ВСУ в ходе Дебальцевского сражения. Они сложили оружие всего за несколько часов до начала прорыва окруженной группировки на «большую землю». К слову, именно с этой стороны противнику удалось-таки войти в середину Дебальцевского района обороны, что не оставляло шансов на успешное продолжение оборонительных боев, и комбриг-128 принял решение об оставлении позиций и прорыве из Дебальцево. Как всегда, в таких случаях на этой войне - вопреки приказу командования. Комедия, позже разыгранная Верховным о каком-то приказе ГШ на прорыв, мало кого обманула.
Но мобильная оборона – это не только отступление с боями. Это еще и атакующие действия там, где противник не готов их отражать. Об этом догадывался даже тогдашний Главком Муженко. Из его интервью стало известно, что во время Дебальцевского сражения этот слабоумный генерал пытался отдать приказ 57-й бригаде на атаку Горловки. Но дело в том, что более безумного приказа в тех условиях придумать было сложно. Муженко пытался бросить легкую пехотную бригаду на штурм города, в котором базировались основные силы южного фланга противника, то есть на группировку в разы превосходящую наступающих по пехоте и в десятки раз по тяжелым вооружениям. Эта группировка сидела в Горловке почти без дела, поскольку после взятия Углегорска перед ними находился практически неприступный из-за особенностей рельефа участок фронта. Слава Богу, 57-я бригада даже не попыталась исполнять этот приказ.
Вместе с тем на протяжении линии фронта было несколько участков, на которых противник не смог бы оказать существенного сопротивления. Так в Приазовье в разгар Дебальцевского сражения инициативные действия тогда еще батальона «Азов» привели к существенному изменению линии соприкосновения в нашу пользу. Если бы к этим действиям подключилась 72-я бригада, то Приазовье было бы освобождено по всей линии азовского побережья, а в глубину - до Тельманово включительно. После разгрома основных ударных сил «ЛНР» (2-го АК) 7-8 февраля в ходе генерального наступления на северном фланге Дебальцевского выступа рейд пары БТГ наших десантников вполне мог привести к освобождению Луганска. Впрочем, с нашим тогдашним военно-политическим руководством такое развитие событий было невозможно.
Вторым важнейшим ответом угрозе масштабного вторжения должен стать переход на сетецентрическую модель боевого управления. Армия США перешла на эту модель в начале века. Офис трансформации армии при Министерстве обороны США под руководством адмирала Цебровски тогда столкнулся с масштабным сопротивлением касты американских генералов и старших офицеров, далеко не глупых, к слову. Поговаривают, что в американской армии в период трансформации адмирал Цебровски по уровню ненависти к нему конкурировал только с Усамой Бен Ладеном. Никакая система не хочет и не может трансформировать себя сама, поэтому назначение «внесистемного» министра обороны дает шанс Украине на такое преобразование ВСУ. В США этот процесс тогда возглавил Министр обороны Дональд Рамсфельд. Отсюда и второе название доктрины сетецентрической войны – доктрина Рамсфельда-Цебровски. Таким образом, начиная с «Iraqi freedom» в 2003-м году армия США проводит все свои боевые операции исключительно на основе этой современной доктрины (network-centric war - NCW). По расчетам американских военных аналитиков переход на эту доктрину повышает боевую эффективность войск в 3-10 раз в зависимости от условий. И что особенно важно для нас, применение этой доктрины делает практически невозможным полный разгром войск, ее использующих. После американской армии эту доктрину постепенно с разными вариациями взяли на вооружения все передовые армии мира. Для иллюстрации разницы между платформо-центрической и сетецентрической армией приведу такой абстрактный пример. Охотник, вооруженный мощным ружьем, может убить одним метким выстрелом кабана весом в полтонны, но он практически бессилен против такого же живого веса муравьев, а вот муравьи вполне могут сожрать охотника, если он вовремя не унесет ноги из леса.
К слову, российская армия уже активно имплементирует некоторые атрибуты NCW в своих боевых операциях. Так, во время Дебальцевского сражения основные силы противника действовали совершенно не по устаревшим боевым уставам, написанным для 3-й мировой, а используя элементы сетецентрической доктрины. Поверьте, не так просто было остановить наступление пехоты в виде пары десятков боевых групп численностью в 15-20 человек, перемещавшихся по предполью каждая по своей траектории. И танки противника маневрировали на той же территории по какому-то своему отдельному плану. Если бы не ширина предполья в несколько километров на направлении главного удара, эта пехота с легкостью бы преодолела нашу тонкую и редкую цепь опорников, окружив Дебальцево еще 7 февраля и без помощи предателей. Нас тогда спасла приличная глубина предполья, контролируемая нашей артиллерией и ставшая для вражеской пехоты зоной смерти. Только поэтому наши пехотинцы так и не увидели пехоту противника в день генерального наступления. Разве что очень издалека пару групп подранков. Зато наши пехотинцы пощелкали несколько танков, опрометчиво приблизившихся к ним без прикрытия пехоты. И тактическая артиллерия противника на финальном этапе сражения стала использовать тактику «одно орудие - одна огневая позиция», что существенно усложняло нам контрбатарейную борьбу. Правда, противник не успел эффективно организовать процесс управления огнем в этом формате, поэтому их огонь тогда оказался не особо точным. Полагаю, они сейчас активно осваивают эти и другие элементы сетецентризма.
На самом деле, второй тезис (сетецентрическая доктрина) полностью поглощает первый (маневренная оборона), потому что подразумевает исключительно маневренный вид активных боевых действий. Но я специально выделил его отдельно, поскольку на столь серьезную трансформацию армии нынешнее военно-политическое руководство может и не решиться, тогда применение классических методов мобильной обороны может дать хоть какой-то шанс выйти из масштабного столкновения с армией РФ, не потерпев полное поражение в первую же неделю вторжения.
Кроме чисто военных мер для предупреждения масштабного поражения при столкновении с армией РФ можно и нужно предпринять и некоторые политические шаги. Например, принять закон, аналогичный эстонскому, о запрете выполнять команды любого руководства на прекращение вооруженного сопротивления агрессору до уничтожения, пленения или ухода последнего вражеского солдата за пределы страны. Полагаю, даже сама такая декларация в виде законодательного акта существенно снизит вероятность вторжения. Ведь эта законодательная норма сильно затруднит реализацию «мирного плана», который будут навязывать жертве агрессии оккупанты и международные «посредники». Именно на такой сценарий будет рассчитывать РФ и в случае масштабного вторжения в Украину. Было бы правильно заранее предупредить агрессора, что так уже не будет (как в Грузии), и демонстративно «сжечь эти мосты». У эстонцев хватило на это духа, у нас пока не хватает…
Я не ставил задачу этим текстом дать полный перечень мер, которые можно и нужно предпринять в случае начала стратегической военной операции РФ в Украине и/или чтобы риск такой операции существенно снизить. На самом деле кое-что полезное делается уже сейчас. Написан закон «Про нацiональний спротив», который воодушевляет уже своим названием. Правда, эту «декларацию» еще предстоит наполнить конкретными шагами. На несколько ключевых военных позиций назначили очень достойных офицеров (генералов), хотя процесс реальной реформы армии так и не начат. Ну, и по мелочи. Целью текста было показать, что возможности противодействия планам Кремля у Украины есть и, в общих чертах, что из себя представляют ключевые из них.
Перевод статьи на английском языке здесь