NATO и коррупция

1 февраля, буквально за 2 месяца до начала российской эскалации, Владимир Зеленский адресовал Джо Байдену странный вопрос: «Почему мы до сих пор не в NATO?» Если бы президент Украины понимал, что США играют на общем поле по известным правилам нулевой коррупции, причем не единолично, то имел бы шанс на голевую передачу. А так его мяч выстрелил даже не в штангу, а в свистящие трибуны. Конечно же, надо признать, что США способны в военной ситуации заменить NATO, и одна из таких историй описана в данной статье. Но даже в случае безоговорочной поддержки Америки военная помощь может не поспеть вовремя. И Украине держать оборону придется своими силами. Сколько времени – никто не знает. Но точно ясно, что в нашем Министерстве обороны до начала кровавой бойни уже просматриваются определенные суицидальные настроения. Несмотря на это США повели себя так, будто путинские войска целят вовсе не в Киев, а в Вашингтон. К тому же они десятилетиями помогали армиям, ставшим на путь чести и доблести. Как, например, Грузии времен Саакашвили. Если Америка будет верна принципам, в чем нет никаких сомнений, все еще остается шанс на то, что Путин сломает зубы об Украину. Каким бы ослабленным ни было молодое украинское государство.

Между тремя очагами

Казалось бы, в эти дни все, что может волновать любого украинца, – это вопрос, как выжить между трех нашествий: пандемии COVID, экономического кризиса и российской агрессии. Затяжную биологическую войну мы уверенно проигрываем. Если кого-то утешит, что украинцы не одиноки в этой беде, то многие смотрят в глаза действительности без иллюзий. Людям буквально приходится выбирать между угрозой умереть от коронавируса и экономическим дном.

А ведь никто еще не отменил путинскую военную агрессию. Хотя, кажется, здесь настроения куда оптимистичнее, чем на двух описанных выше фронтах. Первые 7 лет войны против России доказали, что украинская армия способна останавливать агрессора не только героизмом и поддержкой народа. Украинские воины приобрели совершенно уникальный боевой опыт, которому могут позавидовать многие офицеры NATO. Судите сами: где еще в мире остались нетлеющие конфликты с прокачанными террористическими группировками? Да еще и с постоянно совершенствующейся техникой ведения боя, полной непредсказуемости. Вот именно здесь украинская армия и научилась сдерживать самого коварного в мире агрессора. Это вселяет долю оптимизма. Но новый виток военной эскалации Россией все равно заставляет усомниться, справимся ли, если на нас ринутся ордой со всех сторон? Кто, если не NATO, нам мог бы подставить плечо?

О перспективе членства Украины в NATO сегодня не говорят только те, кому заплатили за молчание. При этом самые активные сторонники альянса наивно думают, что в NATO принимают по каким-то мифическим программам. Как в университете. Сдал экзамен – стал студентом. Отчасти это правда.

Неделя – и новый стандарт NATO

Если нас «недостандартизированных» в NATO не очень-то и ждут, как тогда объяснить факт, что некоторые полноправные страны-члены Альянса не вынырнули даже до уровня ватерлинии стандартов NATO? Из свежего отчета аналитического центра “Новая Европа”, составленного при поддержке Фонда Маршалла (США), известно, что Черногория освоила лишь 22% стандартов NATO, Албания – 29%, а Северная Македония скребет дно, не поднявшись даже на 1-процентный уровень. Для сравнения. По последним данным, в январе 2021 года Украина внедрила 292 стандарта NATO – 19% от всей программы. Аналитический центр отмечает, что сегодня темп Украины в сторону NATO ускорился почти в два раза в сравнении с первой пятилеткой войны. Если за 5 лет Петр Порошенко прошел 196 натовских пунктов, то Владимир Зеленский за полтора года поднял планку еще на 96. Много это или мало? Средняя скорость натовской стандартизации Украины составляет 0,73 стандарта в неделю у Порошенко против 1,2 стандарта в неделю у команды Зеленского. Но чтобы осознать, мчимся ли мы с ветерком на новенькой Tesla или тянемся на скрипучей телеге, исследователи «Новой Европы» приводят прогноз времени нашего прибытия в точку Б – к полному натовскому соответствию. Если не включить турборежим, мы приедем в северо-атлантическую систему коллективной безопасности в 2035 году. В лучшем случае. Если нас захотят видеть в своей семье.

Источник: Отчет «Украина и стандарты NATO» при поддержке Фонда Маршалла (США)

NATO нет, но вы держитесь

А что же делать, если Россия перейдет в фазу открытой войны против Украины до мифического 2035 года? Нет смысла заглядывать за столь далекий горизонт. Сегодня российские войска видны украинским офицерам из бинокля в буквальном смысле. И это – не мираж, а реальный тревожный сигнал готовящегося масштабного военного вторжения. Как защититься от нападения, если у тебя нет сильных партнеров, и ты при этом серьезно уступаешь в силе агрессору?

Гела Васадзе, ведущий эксперт Грузинского Центра стратегического анализа (GSAC) приводит в пример Турцию, которую в 1952 году приняли в альянс, тем самым защитив от нападения СССР. Смешно подумать: о каких стандартах NATO шлось в то время? Но сегодня именно Турция лидирует в системе военной стандартизации и по праву считается одной из лучших стран для военного образования. Индекс Military Strength Ranking, оценивающий военную мощь и боеспособность армий, в 2021 году ставит Турцию на 11 место в мире или на 4-ю позицию среди стран NATO (выше стоят США, Франция и Великобритания). Эксперт GSAC с сожалением говорит о натовских перспективах сегодняшней Грузии, которая, по его мнению, сама себе создает проблемы. В семье NATO не желают видеть страны, создающие головную боль с правами человека и разрушающие прозрачные демократические инструменты контроля, в том числе над силовыми структурами и армией. Гела Васадзе акцентирует на том, что NATO – это не просто система обороны, а нечто гораздо большее – система построения национальной безопасности. А национальная безопасность, как он отмечает, в меньшей мере состоит из военной составляющей, и в большей – из развитых демократических институтов.

Dimitri Shashkini, занимавший пост министра обороны Грузии в 2012 году, более широко развернул тему национальной безопасности и натовских перспектив. В телефонной беседе он рассказал, какой путь прошла Грузия к членству в NATO, что стало преградой вопреки безоговорочной поддержке США, какую роль сыграла Америка в отражении военного нападения Путина в 2008.

Владимиру Зеленскому, украинским и натовским военным, да и всем интересующимся данной темой, рассказ экс-министра обороны Грузии станет полезен, так как он растворит мираж ближайших военных перспектив Украины и поможет сфокусироваться на реальности. Dimitri Shashkini рассказывает:

– Грузия к решению стать частью NATO прошла свой тяжелый путь. Еще при Шеварднадзе были разговоры о том, что Грузия должна стать нейтральной, как Швейцария. Но мысли о том, что нейтралитет для такой маленькой страны – это панацея от всех бед, развеялись сразу же, как у нас отняли Абхазию и началась война в цхинвальском регионе. И тогда даже самому Шеварднадзе стало понятно, что Грузия без присоединения к NATO не сможет обеспечить безопасность и стабильное развитие своего государства. И хотя в то время было много деклараций, что мы хотим стать членами NATO, к сожалению, ничего не делалось. Как и сейчас. Люди, которые сегодня возглавляют Грузию, – из той же команды Шеварднадзе, которая много чего декларировала, но не делала.

2003 году, когда произошла «Революция роз», армия Грузии представляла собой очень печальное зрелище. Бюджет государства тогда был всего $500 млн. При таком бюджете нельзя говорить о том, что что-то тратилось на армию или в ней появлялись новые возможности.

Стоит особо отметить, что система обороны в любой стране содержит в себе самые высокие коррупционные риски из всех существующих в стране институций. Есть несколько объяснений этому явлению.

Первый фактор. Система Министерства обороны – это государство в государстве. Из-за вопросов безопасности под любую закупку можно подвести гриф секретности. Поэтому отсутствие информации о том, сколько, к примеру, ложек покупаете, можно обосновать тем, что не хотим, чтобы враг узнал, сколько чего приобрели для своей армии.

Второй фактор. Коммуникации. Возьмем, к примеру, Министерство внутренних дел. Даже оно – более прозрачно, чем Министерство обороны, опять же из-за специфики. Потому что Министерство внутренних дел все время контактирует с населением, а с Министерством обороны контакты населения лимитированы.

Третий фактор. У системы обороны – очень много сложных внутренних механизмов. Например, внутри есть свое подобие «министерства иностранных дел». Это система военных атташе, те же самые дипломаты, которые подчиняются министру обороны. Внутри системы обороны есть также свое «Министерство инфраструктуры», в том числе строительные бригады, есть ремонтные батальоны и своя техника для строительства сооружений. Тут и своя полиция, правда, военная. Свое «Министерство финансов» и так далее.

И если с самого начала руководители государства не ставят приоритетом отсутствие коррупции в Министерстве обороны, то возможностей для финансовых злоупотреблений – огромное количество.

Поэтому, когда Михаил Саакашвили пришел к власти, перед ним встали две проблемы. Первая – отсутствие финансов. И он поднял в десятки раз госбюджет – с 500 млн до 7 млрд всего за пару лет. Легко сравнить с Украиной, которая по населению больше в 10 раз, а по территории – почти в 9. Один из стандартов NATO – уровень зарплат. Во время Михаила Саакашвили рядовые получали в пределах $700. Средний командный состав до $1500, а майоры и высший командный состав получал в районе $2500. Хотя бытует мнение, что в Америке платят намного больше, это далеко не так. Для них создана совсем другая мотивационная система. Это еще и социальная защищенность – история о том, что происходит после выхода на пенсию. Как известно, в среднем военнослужащий выходит на пенсию в 35 лет. Поэтому я договаривался с теми же «Blackwater» (военная компания. – Ред.), чтобы они забирали наших военнослужащих в свои ряды. Еще мы предлагали нашим военным пенсионерам образование как лично для них, так и для их детей, а также бесплатные жилье и медицинскую страховку.

Вторая проблема, с которой столкнулся Михаил Саакашвили в системе обороны, – коррупция, которую предстояло победить. Мы понимали, что какие бы законы вы ни принимали, какие бы регуляции ни ставили, если есть люди, которые хотят заниматься коррупцией, они всегда найдут варианты, как украсть деньги. Эту проблему решила команда, для которой коррупция была неприемлема.

Посмотрите, как у нас устроено в любой из бригад. Она не занимается хозяйственной деятельностью, а военные чины, руководители не имеют влияния на закупки. А где есть коррупционные риски? Допустим, в области обеспечения питания солдат. Поставки питания осуществляются путем тендеров, конкурса и аутсорсинга. То есть существуют аутсорсинговые компании, специализирующиеся на поставках питания военнослужащих. Закупки по натовскому образцу у нас идут под двойным контролем. Первый контроль – от департамента закупок в Министерстве обороны, и второй – от соответствующей службы J в объединенном штабе, как в Америке. Они друг друга контролируют взаимно. Таким образом, чтобы вы провели закупку, нужны два департамента. В этой системе глава бригады не может заниматься коммерцией и получать коррупционные деньги.

Итак, когда две ключевые проблемы – отсутствие финансов и коррупция – были решены, Грузия от деклараций перешла к реальным шагам.

Наш первый шаг – Грузия стала принимать участие во всех миссиях NATO. Для миротворческой миссии в Ираке Грузия была страной, лидирующей по количеству военнослужащих на душу населения. Здесь надо различать политический и военный вопросы. Военный вопрос в Грузии урегулирован. Если спросите любого высокопоставленного американского офицера, генерала, то все они скажут как один, что Грузия готова ко вступлению в NATO и в ее армии внедрены натовские стандарты, мы равны и на поле боя вносим адекватный вклад. И в том числе это потому, что у нас, благодаря реформам Саакашвили, отсутствовала коррупция в системе обороны. Потому что для военных это вдвойне тяжелый момент, когда они рискуют жизнью и видят, что кто-то зарабатывает деньги на них.

Стандарты Альянса мы внедряли постепенно. NATO давала нам домашние задания, мы их четко выполняли. Взять, к примеру, разделение Министерства обороны на гражданский и военный секторы. Это и есть стандарт NATO, когда Министерством обороны управляет гражданское лицо – не военный, в то время как генштабом руководит кадровый военный. Такое разделение очень полезно, и оно помогает осуществлять эффективный контроль. К преимуществам такой организации можно отнести и высокую армейскую слаженность при ликвидации последствий гуманитарных катастроф среди мирного населения.

Приведу пример. В августе 2012 года в одном из регионов Грузии пронесся ураган, который очень сильно навредил населению. Ровно через 90 минут подразделения Министерства обороны были на месте разрушений и активно помогали властям справиться с бедой. Перед нами была поставлена задача – в 18-часовом режиме завершить ликвидацию последствий, с чем мы успешно справились. Почему у нас получилось так быстро? Потому что мы обучали наших людей по стандартам NATO, как помогать гражданскому сектору восстанавливаться. Грузинские военнослужащие знали до мелочей, как общаться с мирным населением, что и в каком порядке делать.

Чтобы раскрыть секреты такой скорости и результативности, достаточно сравнить военную организацию советского типа и натовского. Вспомните, как при Советском Союзе формировались огромные военные базы. При них были расквартированы военные с семьями. Сейчас это – полный анахронизм. А у нас, согласно натовской модели, основная боевая единица – батальон. Такие структурные подразделения рассредоточены по всей территории страны, поэтому для их мобилизации требуется очень короткое время.

Также в Грузии существуют планы на все случаи, разработанные объединенным штабом, опять же, по натовскому образцу. И не имеет значения, произойдет ли что-то, или нет. Например, в США есть стратегия, которую мы шутя называли «планом зомби-апокалипсиса» (глобальные катастрофы). У Великобритании (они этого не скрывают) есть план на случай вторжения инопланетян. То есть любая натовская армия должна быть готова к любому, даже фантастическому, развитию ситуации.

Но есть еще один очень серьезный элемент натовской стандартизации. Мы его стали осваивать только после 2008 года, пройдя через всеобщую мобилизацию при нападении России. Тогда добровольцы все как один явились после начала военных действий. Но коммуникация между ними и военными частями была очень слабой. Единого цифрового поля в армии тогда не было. И только в 2012 году мы стали автоматизировать войска. А в каком состоянии эти проекты находятся сегодня, трудно сказать.

Что еще следовало бы учесть при создании боеспособной армии натовского образца? Совершенно бессмысленно клонировать модель чужих вооруженных сил и их оснащение. О чем стоит помнить: любые военные силы строятся, исходя из задач, стоящих перед страной на данный момент. Если посмотреть на США, то их основная ударная сила – это авианосные группы. Потому что их вызовы находятся, как правило, за океаном. В случае с Великобританией вы обратите внимание, что основная часть их ПВО расположена на кораблях. Потому что это остров. Как видите, на армию влияет масса факторов, начиная с географического положения и ландшафта и заканчивая параметрами вооружений потенциальных врагов. В связи с тем, что Грузия – маленькая страна с горным рельефом, один из наших вызовов – мобильная перегруппировка сил. Нам не нужно столько же танков, как Украине. У вас же – всё по-другому: огромные сухопутные границы с потенциальным противником. В нашей военной концепции мы большое внимание уделяли вертолетам для переброски сил. Я говорю о 2012-м, когда был министром обороны, а сейчас ситуация поменялась. Новое правительство отказалось от вертолетов, которые нам предлагали американцы (Seahawk и Chinook). А французские Super Puma, завезенные нами, это правительство продало, и один разбили. Приведу еще один пример. Михаил Саакашвили встретился с Обамой и тот дал добро на передачу Грузии Hawk – противовоздушной системы обороны. Конечно, по уровню это ниже, чем Patriot. Но для такой маленькой страны, как Грузия, – достаточно. Они намного лучше БУКов российских. Потому что Hawk видит российские самолеты до того, как те обнаружат ПВО. А это один из главных критериев. После ухода Саакашвили новое правительство отменило передачу Hawk, несмотря на то, что у нас уже были развернуты инженерные батальоны, сосредотачивавшие пункты противовоздушной обороны. Вместо этой системы они закупили во Франции систему ПВО, настроенную на сверхмалые высоты, на которых российские самолеты не летают. Их система идентична Stinger. А русские самолеты вторгались в Грузию на высоте более 10 000 м. Таким образом, закупленные ПВО не решат для Грузии проблемы воздушной угрозы.

ПВО, беспилотники и артиллерия крайне важны были для нас еще во время войны 2008 года. Мы строили систему обороны Тбилиси с учетом того, что основная дорога в столицу проходит через каньон. И мы могли с 25-километровой дистанции артиллерией полностью контролировать этот участок пути. Провести под артиллерийским огнем через узкое ущелье большое количество войск Россия не могла в принципе. А если и могла, то с колоссальными потерями живой силы. Это понимали все.

Но развязка войны настала неожиданно для всех.

Несмотря на то, что мы в одностороннем порядке прекратили боевые действия и отошли к столице, русские прекратили боевые действия только после того, как в Черное море зашел флагман 6-го флота, контролировавший треугольник Волгоград-Москва-Тбилиси. И за ним подтянулись другие корабли. Как известно, во флоте NATO основную роль выполняет не ударный корабль, а флагман – командующее судно, которое своими радарами контролирует территорию. Вдобавок из Иордании поднялись американские Hercules-ы, которые сели в тбилисском аэропорту и своим телом закрыли город от бомбежки. Их сопровождали истребители. А когда они зашли в воздушное пространство Грузии, то предупредили русских открытым текстом: «Нападение на Hercules-ы будет расценено как нападение на Америку».

Это живой пример, чего реально боится Путин. Именно то, что его останавливает.

Однако не все было так гладко. В 2008 году реакция Буша была несколько запоздалой – на 5 дней. Поэтому для нас был важен тот самый героизм и профессионализм военнослужащих, продержавших оборону 5 суток. Против нас зашло более 120 000 живой силы. У них – полное господство в воздухе. У Грузии на тот момент даже не было истребителей. Мы боролись против них только средствами ПВО.

Вот почему для Украины в данный исторический момент наиболее важны больше действия Америки, чем других членов NATO. Смотрите. Посадка Hercules-а – конкретный шаг. Вход в Черное море флагмана – тоже конкретный шаг. В конце концов, старт миротворческой операции, которой руководит госсекретарь обороны, – это очень конкретный шаг. Ключевую важность для Украины имеет ответ на вопрос: насколько быстро США перейдет от деклараций к конкретным шагам?

К членству в NATO мы шли и, очень надеюсь, продолжим идти по четкому плану. У нас в Министерстве обороны был специальный Департамент по вопросам сближения с NATO, который непосредственно отвечал за то домашнее задание, которое мы получали в NATO. И в основном это были ребята, получившие образование за границей. И вместе с военными, которые учились в Америке и Турции, они отвечали за исполнение этих стандартов.

Вопреки всем нашим стараниям вопрос вхождения Грузии в NATO зависал между Германией и Россией. На бухарестском саммите мы были очень близки ко вступлению в альянс. Как и Украина. Но мы не получили членства, потому что была в первую очередь против Германия. Хотя, надо признать, что были и несколько других стран, которые все время блокировали присоединение Грузии к Альянсу. Как ни странно, это Италия и Нидерланды, хотя вопрос с ними решаем. Германия же смотрит на NATO через свою призму, при том что их интересы никак не отличаются от тех же США, чьи генералы открыто говорят: «Мы хоть завтра готовы принять Грузию в NATO». Таким образом, Грузию в Бухаресте остановила Меркель. Я не согласен с ней, но понимаю, почему так было сделано.

Самое главное для любого правительства – это остаться у власти. Поэтому они [представители стран NATO] перед принятием решения смотрят, как отреагируют избиратели. Приведу ужасный пример. Когда Россия вторглась в Украину, очень долго многие страны ограничивались какими-то заявлениями. Крым отняли – общие заявления. Донбасс заняли – общие заявления. Помните, когда Германия перешла от общих заявлений к конкретным? Это было после того, как сбили самолет, в котором находились в том числе граждане Германии. Когда правительство Германии увидело, что на их территории появились гробы, ставшие результатом действий русских, тогда это перестало быть чужой историей.

У Путина, в отличие от лидеров демократических стран, самая большая фора – нет лимита времени. Он у власти более 20 лет, и так будет, вероятно, до тех пор, пока он живой. В Европе же смотрят на 4-8 лет вперед, оглядываясь на настроения избирателей. Поэтому нужно с ними работать и убеждать их, укрепляя двусторонние связи.

Какие же факторы нужны стране для вхождения в NATO? Первый – политическая составляющая. Она двусторонняя. К примеру, в Грузии был проведен референдум, который показал, что 77% граждан хотят быть в NATO. Теперь осталось, чтобы вторая сторона нас приняла. Второй фактор – технический. Это не только вооружение, средства и протоколы связи, патроны, но и организационная структура армии. 2008-й год, когда началась война, и локальный конфликт на границе в 2012 году подчеркнули, что в XXI веке очень важна внутренняя коммуникация между военными частями, военнослужащими. Это имеет огромную роль. Вы можете легко за 6 месяцев обучить солдата стрелять. Но еще важнее обучить его внутренней коммуникации, боевым алгоритмам (что когда должен делать в том или ином случае). И, наконец, связанным с военным делом читателям этого материала может пригодится правило: регулярно обучаться и совершенствоваться. В стремительно меняющихся моделях войны постоянно устаревает техника ведения боя. Приведу очередной пример. У нас в августе 2012-го было столкновение на границе с Дагестаном, когда группа чеченцев пыталась перейти нашу границу. Впоследствии наши партнеры из США на месте инцидента скрупулезно изучали все детали боя. Оказалось, что вражеская группа применила абсолютно новое тактическое построение, которое не применялось до этого ни в Ираке, ни в Афганистане. А это – еще одно подтверждение, что армии нельзя оставаться консервативной. Это неоспоримый факт. Поэтому раз в год нужно планово переосмысливать концепцию ведения боя, а если произошло что-то непонятное, то сделать это внепланово. Даже если в какой-то другой стране произошло боестолкновение, найдите возможность сразу же это изучить, чтобы быть готовым к новому.

NATO против коррупции

Tо steal or not to steal [воровать или не воровать]? NATO на этот философский вопрос ответила решительным «нет». Каролина Маклахлэн, защитившая докторскую диссертацию в Королевском колледже Лондона на факультете военных исследований, написала для Альянса популярную статью о токсичности коррупции. Кроме препятствования экономическому росту и развитию, коррупция, по убеждению доктора Маклахлэн, губительна для национальной и даже международной безопасности. Исследовательница приводит примеры того, что все усилия объединенных войск NATO оказывались тщетными, как только в освобожденных странах брались за дело мошенники на самых различных государственных уровнях.

«Коррупция также стала одним из ключевых факторов, приведших к неуспеху международных действий в Ираке и Афганистане. Повсеместная коррупция и «приватизация» государства преступными сетями подорвали законность афганского правительства, снизили его эффективность и создали источник недовольства населения страны… Как сказал бывший посол США в Афганистане Райан Крокер: «Настоящей точкой отказа, из-за которой наши усилия потерпели неудачу, стала не повстанческая борьба, а повсеместная коррупция», – резюмирует Каролина Маклахлэн.

C 2016 года NATO включила борьбу с коррупцией в основную повестку дня, существенно расширив соответствующие программы под названием ПОЛИТИКА NATO В СФЕРЕ УКРЕПЛЕНИЯ ЭТИЧЕСКИХ ОСНОВ. Антикоррупционная деятельность NATO становится одной из основных задач Североатлантического Союза. В Альянсе осознали, что коррупция губительна для любой из миссий, будь она военной или гуманитарной.

Доктор Маклахлэн делает вывод: «Коррупция в любом секторе может нанести ущерб, но коррупция в рядах сил обороны и безопасности, которым поручено защищать население и принимать меры в случае отсутствия безопасности, особенно пагубна. Иногда последствия коррупции сразу заметны: корыстные силы безопасности используют для своей выгоды население, для защиты которого они были созданы. В других случаях воздействие коррупции может быть скрыто завесой таинственности и конфиденциальности, часто присущей этому сектору, пока не возникнет кризис и крупный провал».

Особое место в своем исследовании Каролина Маклахлэн уделяет Украине.

На сайте NATO опубликовано фото символа украинской коррупции – бывшей резиденции Януковича. Прямо над ним доктор Маклахлэн резюмирует: «На примере событий в Украине хорошо заметно, как коррупция сказывается на национальной безопасности, суверенитете и независимости. В 2009 году бывший вице-президент США Джо Байден заявил: «В течение последних десяти лет Россия использует еще одно внешнеполитическое оружие. Она использует коррупцию как инструмент принуждения к тому, чтобы Украина оставалась уязвимой и зависимой. Продолжайте реформы, чтобы искоренить коррупцию. Речь идет не только о надлежащем управлении, но и о самосохранении. Речь идет о безопасности вашей страны». Коррупцию часто сравнивают с раком – злокачественной, но аморфной силой, подрывающей развитие и безопасность. Однако подобное толкование упускает из виду тот факт, что коррумпированность может использоваться намеренно, сознательно одним государством для подрыва выбора и свободы действий другого государства. Подверженность коррупции, особенно в важнейших секторах обороны и энергетики, нужно воспринимать как фактор, способствующий нетрадиционной борьбе, что представляет угрозу государствам-членам NATO и странам-партнерам».

На конкретном примере исследовательница коррупции иллюстрирует, чем может обернуться бесконтрольная миротворческая практика: «В первые годы после обретения независимости в Южном Судане, например, правящая элита перенаправила доходы от продажи нефти на финансирование своих людей за счет расходов оборонного сектора. Раздутый военный бюджет использовался для выплаты довольствия 230 000 «своих» солдат и бойцов вооруженных формирований. В то же время у других ведомств забирали бюджеты и ресурсы в пользу оборонного сектора: в 2012 году, когда расходы на оборону и безопасность составляли 35% бюджета Южного Судана, сфера здравоохранения в Южном Судане финансировалась на 75% донорами».

Похожая коррупционная история совсем недавно произошла и с украинским военным проектом, которому содействовал Paul Scott, представитель натовского трастового фонда C4 Trust Fund. На втором году российско-украинской войны была сформирована военная часть №2724, основной задачей которой была разработка и внедрение системы оперативного военного видеонаблюдения. Проект получил название «Дельта», и в него вошли как волонтеры, так и служащие контрактной армии. Финансирование «Дельты» осуществлялось за средства налогоплательщиков. Военная часть всячески нуждалась в помощи волонтеров, что не мешало ее командиру закупать компьютерные комплектующие по ощутимо завышенным ценам через систему «Прозорро.закупки». В итоге финансированные правительством активы (Delta software) оказались на 100% в личной собственности группы военнослужащих военной части №2724. Об этом свидетельствует публичный бюллетень Министерства экономического развития и торговли (стр. 156 и 157).

В отчете внутреннего аудита проекта «Дельта» данный факт был отнесен к многочисленным коррупционным рискам, что вынудило всю группу соучастников вернуть государству приватизированное ими программное обеспечение военного назначения. Для этого они прошли юридические процедуры отчуждения незаконно приватизированной собственности. При этом командный состав Министерства обороны несколько лет подряд закрывал глаза на то, что организатор схем незаконно совмещал военную службу с коммерческой деятельностью и уклонялся от уплаты налогов с бизнеса, приносящего ему многомиллионные доходы. Антикоррупционный орган – Бюро государственных расследований – ведет уголовное дело по факту декларирования недостоверной информации партнером Пола Скотта из C4 Trust Fund Ярославом Гончаром. Но самое удивительное в этой истории то, что доступ к государственной тайне и натовской помощи доверили случайному предпринимателю, контролирующему напрямую примерно 10 компаний, а через членов семьи – причастному к более 30 юридическим лицам, замешанным в криминале. В этой коррупционной истории совершенно не понятно, что могло помешать представителям NATO C4 Trust Fund, украинским службам безопасности и журналистам-расследователям воспользоваться публичным сервисом YouControl, который в считанные минуты показывает как на ладони достоверную информацию о субъекте, его связях и криминальных следах, оставленных в судебном реестре?

В Украине с горечью шутят, что если вывести из тени коррупционные капиталы, их будет достаточно для прямого финансирования Украиной не только NATO, но и МФВ. А пока все наоборот – коррупционеры просят помощи у Североатлантического Альянса и Международного валютного фонда, злоупотребляя доверием мировых лидеров. А журналисты, пользующиеся признанием и поддержкой западных доноров, приглашают в свои программы коррупционеров, отдавая им роль экспертов, чье мнение без фактчекинга ретранслируется как неоспоримые факты.

Военно-экспертный вакуум в Украине

Написание данного материала вскрыло огромные лакуны в украинской экспертности по теме NATO и коррупции в армии. Когда автор статьи искал в открытых украинских источниках хоть что-то полезное по теме, за громкими титулами авторитетной, на первый взгляд, аналитики так ничего и не находил.

Взять хотя бы очень популярную статью украинского колумниста Павла Казарина, который под громким заголовком «Война и коррупция» ровно три года назад противопоставил две, по его мнению, самые большие угрозы украинцев. Автор положил на противоположные чаши весов два нарратива-антагониста – войны и коррупции. А Украину изобразил в виде застывшего буриданового осла, который никак не определится с выбором между приманками. Только этот упрямый герой притчи особенный, он устремляется не к «еде», а от нее: либо от коррупции, либо от войны. Ослик, согласно статьи Павла, управляем страхом, а не надеждой. Поляризация войны и коррупции в изложении журналиста имеет одну существенную ловушку сознания. Под очень яркой словесной упаковкой темы выбора украинцев вскрывается смысловая неразбериха и отсутствие понимания: что же делать? Ведь противопоставление адженд войны и коррупции – абсурдно: это то же самое, что сравнить белое с соленым. Несопоставимые понятия. Если же взвешивать сущности одного порядка, то на украинских весах напротив гири коррупции должна быть Россия. Во-первых, оба балласта – это явления, во-вторых, они субъективизированы в лицах, и, наконец, представляют собой очаги угроз. А война – это то, что проистекает из очага, то есть из Кремля. Она не может существовать сама по себе, выжигая дома, подобно шаровой молнии.

Но в чем точно прав Казарин: «Военное время» может служить идеальным оправданием для коррупционных схем. Злоупотребления идеально объяснять «особенными условиями». Неотложной необходимостью. Исключительной ситуацией. «Война все спишет» – для кого-то это стало универсальным объяснением собственной презумпции невиновности» .

Информационная и смысловая брешь в военно-политической тематике Украины наводит на мысль о том, что кем-то так задумано – способствовать отсутствию перемен. Статьи, аналитика, после прочтения которых совершенно не ясно, куда идти, за что браться, – это четкий сигнал того, что определенные журналисты и аналитики нашли и реализовали себя в управляемом хаосе. Когда же хаос сменится порядком и стабильностью, их почва уйдет из-под ног. Просто сравните тезисы доктора Маклахлэн и украинских авторитетных авторов. От вашего взгляда вряд ли ускользнут ее четкость, смысловая наполненность, правдивость и недвусмысленные ориентиры. Украинские же авторы, напротив, создают у читателя эффект неопределенности, запуганности и паники. В общем, нам в Украине есть к кому тянуться.

Очень надеюсь, эта статья станет началом сборки украинских аналитических ресурсов, в том числе – платформы фактчекинга, которые помогут читателям найти ответы на самые важные вопросы в конкретном историческом промежутке времени.

Что русскому здорово – немцу смерть?

Осознавая риски украинской армии перед возможным вторжением России, автор не мог не поинтересоваться: что с коррупцией в российской армии и как она может повлиять на ход большой войны? В конце-концов, мы должны ясно представлять, против кого будем воевать.

На сайте Министерства обороны России опубликованы цифры динамики коррупции в армии. Так, с 2018 по 2019 годы количество преступлений, связанных только лишь со взяточничеством, выросло на 20%. В публичном отчете за этот период приводятся конкретные примеры, среди которых подкуп должностных лиц за сокрытие дисциплинарных нарушений (дезертирство, пьянство), взятки за выставление высоких квалификационных баллов, за начисление себе мифических премий, оплата поддельных медицинских документов. Согласно опубликованным данным, 72% преступлений, связанных со взяточничеством, совершены военнослужащими, из них более 50% – офицерами.

В 2020 году ситуация с коррупцией в российской армии только усугубилась. Главное следственное управление Следственного комитета РФ опубликовало отчет, согласно которого за год число коррупционных деяний выросло почти на 9%.

«Одновременно с этим вырос и размер доказанного материального ущерба по оконченным в 2020 году уголовным делам. Он более чем на 30% превысил аналогичный показатель 2019 года и составил 6,4 млрд рублей», – говорится в публичном отчете Следственного комитета РФ.

Возникает резонный вопрос: если в NATO открыто говорят о смертельной токсичности коррупции для собственных армий, то как скоро она сломает колеса в российской военной машине?

Гела Васадзе, ведущий эксперт Грузинского Центра стратегического анализа (GSAC) решительно отбрасывает фактор вреда коррупции для российской армии. Он поясняет свою позицию тем, что коррупция может навредить армии только демократического государства, подрывая внутреннее доверие и все институции, на которых держится система. Вопреки общественным стереотипам, по словам эксперта GSAC, коррупция в армейской системе тоталитарного государства действует наоборот. Она мотивирует военнослужащих держаться за свое место и обогащаться на имперских войнах. «Коррупция ослабляет демократию и усиливает тоталитаризм», – подводит итог Гела Васадзе и рекомендует обратиться к историческим фактам.

Преподаватель истории Нина Жмайло (Киев) обращает внимание на существенные различия украинцев и россиян. Она проводит краткий исторический обзор: «В России со времен образования Московского княжества коррупция была основой государственного управления. Одним из объяснений такого явления может быть то обстоятельство, что государственная казна была хронически пуста. Тех, кто обязан ее наполнять, государство не было способно содержать из-за нехватки средств. Поэтому они сами себя вознаграждали, имея прямой доступ к деньгам (подати). В таком государстве стремительно обогащались семьи именно тех, кто стоял близко ко двору царя. Отсюда и пошло казнокрадство. А другая форма коррупции, взяточничество, уже возникла позже, когда чиновник влиял на решение чьей-то проблемы, пользуясь служебным положением (мздоимство) или грубо посягал на закон (лихоимство). Практически вся история России, начиная с истоков Московского княжества – это о коррупции и взяточничестве. Взятки как форма решения вопросов в России издавна не карались, исключение – запрет на посулы (неправомерная выгода судей). Петр I был первопроходцем антикоррупционной борьбы, принимая решительные меры. Со взяточниками он обращался крайне жестко, но это в итоге не принесло никакого эффекта. После смерти Петра его вдова Екатерина I узаконила коррупцию. Она ввела в России правило, согласно которого жалования «приказным людям не давать, а довольствоваться им от дела по прежнему обыкновению от челобитчиков, кто что даст по своей воле, понеже и наперед того им жалованья не бывало, а пропитание и без жалованья имели». Каждый последующий император предпринимал попытки изгнать паразитов, разъедающих изнутри государство, – взяточничество и казнокрадство. Но ни потуги императора Николая I, ни «александровские» великие реформы так и смогли изменить российских государственных традиций – врать и воровать. А поскольку Россия как империя стояла и росла на почве войн, непрерывно сменяющих одна другую, мы и по сей день видим, что одна из самых многочисленных армий мира хранит репутацию, о которой высказываются самым коротким историческим анекдотом: «Воруют». О пагубном влиянии коррупции российской армии написал военный историк Евгений Тарле в книге «Крымская война»: «Солдата истязали, учили совсем ненужным и нелепым приемам и готовили к парадам и смотрам, а не к войне. А кроме того, армию систематически обворовывали, и это обстоятельство стояло в теснейшей связи с общим для всех ведомств в России неслыханным разгулом хищничества, принимавшего постепенно совсем уж сказочные размеры. Еще Александру I упорно приписывали афоризм, сказанный им, как утверждали, в конце его жизни об окружавших его сановниках, и эти слова особенно часто повторялись в западноевропейской памфлетной литературе именно в 1854–1855 гг., во время Крымской войны: «Они украли бы мои военные линейные суда, если бы знали, куда их спрятать, и они бы похитили у меня зубы во время моего сна, если бы они могли вытащить их у меня изо рта, не разбудив меня при этом». Князя В. А. Долгорукова, военного министра, как пишет историк Тарле, уличали «в хищениях, взяточничестве, в кормлении солдат и матросов сгнившими сухарями, в продаже корпии и лечебных припасов англичанам». Очень удивительно, почему при этом россияне сегодня называют Севастополь «городом русской славы». Ведь Тарле приводит исторические факты русского бесславия: «Интереснее всего тут именно то, что сам Василий Долгоруков, русский военный министр, ответственный в первую голову за страшную разруху в русской военной организации, юмористически объяснял изумленному французскому императору, до какой степени ровно ничего не было российским правительством сделано для обороны Севастополя… Такой военный министр, как Василий Долгоруков, был совершенно под стать такому верховному главнокомандующему, как князь Меншиков».

Вспомнилась древняя поговорка: «Что русскому хорошо – немцу смерть». Этими словами россияне любят бравировать перед Западом. Особенно, когда им хочется впечатлить своей неубиваемостью тех, кто гораздо сильнее.

Но реальный исторический опыт может свидетельствовать об обратном. Патологические коррупция и вранье в системе армии губительны даже для авторитарных режимов, которые могут господствовать десятилетиями, в конечном итоге погибая и разлагаясь.

Это означает, что основная угроза для Украины никуда не делась. Да, Россия запустила таймер самоуничтожения. Но «на тот свет» она успеет забрать с собой любое ослабленное, одинокое в военно-политическом смысле государство, на которое упадет имперский глаз.

Вот зачем Украине сегодня как воздух нужно партнерство с демократическими супердержавами или NATO. Причем со стороны Украины, в первую очередь, требуются реальные уверенные шаги, без мошенничества и имитаций, которыми страдали практически все команды президентов с 1991 года и по сей день.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------

Рекомендуем к просмотру беседу Юрия Романенко с Сергеем Згурцем относительно проблем с перевооружением украинской армии. Текстовую версию читайте здесь.